Начиная с 2003 года, когда миру стало известно о военном характере ядерной программы Ирана, борьба с этой программой заняла центральное место в стратегии национальной безопасности Израиля. Политика премьер-министра Ариэля Шарона основывалась на предпосылке, что Израиль не должен быть в авангарде этой борьбы, а должен позволить США и другим западным странам возглавить кампанию против иранской ядерной программы. Считая, что ведущая роль Израиля снимет ответственность с других государств, Шарон поручил «Моссаду» вести тайную кампанию по максимально возможному замедлению и срыву прогресса Ирана в развитии военного ядерного потенциала. Премьер-министр Эхуд Ольмерт продолжил этот курс.

Когда Биньямин Нетаньяху вернулся в кресло премьер-министра в 2009 году, он выбрал иной подход, выдвинув Израиль на передний план борьбы с иранской ядерной программой. Он обнародовал отсутствие иранского сотрудничества с режимом инспекций МАГАТЭ, который распространялся лишь на «легитимные» виды обогащения. Нетаньяху утверждал, что Иран вложил значительные средства в военные компоненты программы: проводил исследования по созданию ядерного оружия, построил секретный объект по обогащению урана в Фордо (его существование Иран признал только после того, как информация была получена разведкой), а также пытался обогатить уран до оружейного уровня — свыше 90 процентов. Весь масштаб обмана Ирана по отношению к МАГАТЭ стал очевиден после того, как «Моссад» в 2018 году захватил и вывез в Израиль ядерный архив Ирана.

В 2011–2012 годах премьер-министр Нетаньяху и министр обороны Эхуд Барак выдвинули вопрос о военной операции против иранских ядерных объектов на первый план повестки дня в сфере безопасности Израиля. Эта тема активно обсуждалась в узком кругу министров, иногда называемом «группой семи/восьми», а также с участием высшего командования армии и разведывательных структур Израиля.

Было ясно, что ответом Тегерана на удар станет война с Ираном, а, возможно, и с «Хезболлой». В то же время высшее командование ЦАХАЛа и глава «Моссада» полагали, что возможности Израиля по уничтожению ядерной инфраструктуры Ирана военными средствами весьма ограничены. Израиль мог бы нанести серьёзный ущерб объекту в Натанзе, но в конечном счёте это лишь отсрочило бы на ограниченное время продвижение Ирана к созданию ядерной бомбы.

Когда Биньямин Нетаньяху вернулся в должность премьер-министра в 2009 году, он избрал иной подход, выдвинув Израиль на передний план борьбы с иранской ядерной программой.

Более того, утверждалось, что израильская атака, скорее всего, приведёт к войне с Ираном или «Хезболлой», и при этом не было уверенности, что администрация США во главе с Бараком Обамой окажет Израилю поддержку в случае конфликта. Тем более сомнительно было то, что США примут участие в прямых боевых действиях на территории Ирана.

После нескольких месяцев обсуждений и размышлений, мнение военного и разведывательного сообщества взяло верх, и премьер-министр Нетаньяху решил не выносить вопрос на рассмотрение правительства.

Израиль продолжил масштабную дипломатическую кампанию, направленную на то, чтобы вопрос о намерениях Ирана получить военный ядерный потенциал оставался в повестке международного сообщества. Премьер-министр Нетаньяху неоднократно посвящал большую часть своих публичных выступлений в США, на Генеральной Ассамблее ООН и на других международных форумах призывам заблаговременно остановить продвижение Ирана к созданию бомбы.

Израиль пытался убедить международное сообщество — прежде всего ведущих игроков в США и ЕС — применять по отношению к Ирану так называемую «принудительную дипломатию», угрожая введением жёстких экономических санкций в случае продолжения ядерной программы. В Израиле надеялись, что экономическое давление поспособствует достижению согласованного соглашения, которое ограничит ядерную деятельность Ирана исключительно гражданскими направлениями, не связанными с военным применением.

На деле Иран стал так называемым «пороговым государством» — то есть страной, обладающей как технологиями, так и материалами, необходимыми для быстрого перехода к обладанию ядерным оружием.

В 2015 году под руководством США переговоры с Ираном по его ядерной программе завершились согласованным рамочным соглашением. Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), утверждённый резолюцией Совета Безопасности ООН, наложил определённые ограничения на Иран, особенно в отношении обогащения урана.

Однако с израильской точки зрения это соглашение имело множество недостатков. Оно позволило Ирану продолжать исследования и разработку более современных и эффективных центрифуг. Более того, оно не устанавливало никаких ограничений на производственные мощности Ирана в этой области и позволило ему сохранить два основных объекта по обогащению урана — в Натанзе и Фордо. Иран также получил возможность обогащать уран на хорошо защищённых объектах. Следует напомнить, что объект в Фордо изначально строился как секретное, практически неприступное сооружение, специально предназначенное для обогащения урана до уровня, пригодного для военного использования.

Израиль был разочарован результатами дипломатических усилий и продолжил использовать тайные и скрытые операции на территории Ирана, чтобы сорвать и замедлить его продвижение в накоплении обогащённого урана и развитии других возможностей, которые могли бы быть использованы в рамках военной ядерной программы. Среди этих действия были сложные кибероперации против центрифуг в Натанзе. Согласно сообщениям в международных СМИ, Израилю также удалось саботировать обогащение урана в Натанзе путём подрыва взрывных устройств на объекте, что привело к уничтожению тысяч центрифуг.

Однако, несмотря на то что израильская скрытая деятельность сумела замедлить иранский прогресс, она оставалась формой ограниченной войны, способной лишь отсрочить, но не остановить движение Ирана к созданию ядерной бомбы.

Начиная с 2018 года, после того как США заявили о выходе из соглашения 2015 года и предложили заключить новое, Иран перешёл к новому этапу развития своих военных ядерных возможностей. Он начал обогащать уран до уровня 60 процентов, что очень близко к уровню оружейного урана (то есть 90 процентов). Уран, обогащённый до 60%, можно быстро и легко довести до военного уровня.

Иран также увеличил объёмы обогащённого урана. К 2024 году он располагал 400 килограммами урана, обогащённого до 60 процентов. Согласно отчётам экспертов, составлявших доклады МАГАТЭ, с момента политического решения Иран мог бы обогатить достаточное количество расщепляющегося материала для производства девяти-десяти ядерных бомб всего за несколько недель.
Фактически, Иран стал так называемым «пороговым государством» — то есть страной, обладающей как необходимыми технологиями, так и материалами, чтобы очень быстро превратиться в ядерную военную державу.

РЕШЕНИЕ О НАЧАЛЕ ПОЛНОМАСШТАБНОЙ ВОЕННОЙ ОПЕРАЦИИ ПРОТИВ ИРАНА

Военная операция против Ирана, начавшаяся 13 июня, ознаменовала собой полный поворот в израильской стратегии по отношению к иранской ядерной программе. Это стало переходом от прежней ограниченной, в основном скрытой активности, которую Израиль вёл на территории Ирана почти два десятилетия, — к открытому военному противостоянию. Это был акт войны со всеми вытекающими последствиями, и ожидалось, что Иран ответит всеми доступными ему военными средствами.

Какова была основная причина того, что Израиль решил отойти от прежней осторожной стратегии и рискнуть войной с таким мощным государством, как Иран, чья армия намного сильнее, чем у ХАМАСа или «Хезболлы»?

К 2024 году Иран фактически считался и действительно вёл себя как пороговое государство, учитывая скачок в уровне обогащения как по проценту (60%, всего на шаг ниже военного уровня), так и по объёму (быстрый рост от 100 до 400 килограммов). Представители режима открыто заявляли о возможности создания ядерной бомбы. Западная разведка, включая данные израильского наблюдения за ядерной активностью Ирана, зафиксировала признаки того, что в конце 2024 года, а особенно с января 2025 года, Иран начал переход от порогового статуса к «ядерному прорыву» — с целью получения устройства, которое можно будет взорвать и испытать как ядерную бомбу в течение нескольких месяцев.

В январе 2025 года израильская военная разведка сообщила, что иранская «группа по разработке ядерного оружия», в состав которой входили высококвалифицированные учёные, была воссоздана и активно работала под строжайшей секретностью над овладением технологией, необходимой для запуска «цепной реакции» — то есть процесса взрыва атомной бомбы. Работа этой группы значительно продвинулась и повысила способность Ирана быстро приблизиться к обладанию надёжной технологией детонации.

Перед Израилем в тот момент стояла стратегическая дилемма: поскольку срок перехода Ирана от «порогового» состояния к реальной ядерной боеспособности сократился, угроза ядерного прорыва стала ещё более актуальной. Израиль оказался перед необходимостью предотвратить эту угрозу прямыми военными действиями до того, как Иран получит ядерную бомбу. По мере нарастания угрозы решение о нападении было принято в конце 2024 года — как только стратегическая ситуация созреет, но не позднее первой половины 2025 года.

Первые планы по проведению масштабной воздушной кампании против Ирана были завершены Армией обороны Израиля в январе 2025 года. Самая ранняя возможная дата атаки была определена на апрель 2025 года. Однако политические соображения, в частности стратегическое сотрудничество с США, определили окончательную дату — 13 июня, на следующий день после истечения 60-дневного срока, который президент Трамп установил для Ирана как крайний срок достижения договорённости по ядерной программе. К июню ВВС Израиля были полностью готовы, и приказ о начале операции был отдан после его одобрения израильским кабинетом министров.

Вопрос об участии США в военной кампании против Ирана занимал центральное место в обсуждениях и подготовке к войне. Дональд Трамп был переизбран президентом США в ноябре 2024 года. В Израиле было совершенно ясно, что с политической, стратегической и военной точек зрения поддержка США является ключевым фактором при принятии решения о начале войны с Ираном. Решение о начале военных действий против Ирана было представлено премьер-министром Нетаньяху президенту Трампу в феврале 2025 года на их первой встрече после начала второго срока Трампа. С этого момента между Израилем и США установилась тесная и непрерывная координация. С израильской точки зрения, активное участие США могло бы внести огромный вклад в снижение издержек войны.

Военная операция против Ирана, начавшаяся 13 июня, ознаменовала собой полный поворот в израильской стратегии в отношении иранской ядерной программы

Военные возможности США как сверхдержавы значительно превосходили израильские, особенно в контексте задачи по нейтрализации объекта Фордо. Однако для Израиля не менее важным было стратегическое участие США в конфликте. Израиль планировал короткую войну — продолжительностью от 7 до 13 дней — и рассчитывал, что по достижении оперативных целей воздушной кампании удастся заключить соглашение о прекращении огня. В Израиле считали, что активное участие США сыграет решающую роль в том, чтобы заставить Иран признать чрезмерные риски продолжения войны и согласиться на прекращение огня.

Процесс принятия решений в Израиле отличался тесным и слаженным взаимодействием между военными, разведывательным сообществом и политическим руководством. Было абсолютно ясно, что сохранение строгой секретности является ключом к успеху всей операции. Утечек не произошло, и все ключевые участники процесса полностью справились со своей задачей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Когда Израиль принял решение о начале полномасштабной военной операции против Ирана, было подсчитано, что возможные потери среди израильтян — как военных, так и гражданских — могут быть значительными. Однако, учитывая серьёзность угрозы, а именно вероятность завершения Ираном создания ядерной бомбы, стало ясно, что цена бездействия может оказаться гораздо выше: это могло бы стать угрозой самому существованию Израиля.

Решение действовать не принималось легкомысленно. Однако два фактора укрепили решимость Израиля начать операцию:

1. устранение иранского «огненного кольца» вокруг Израиля, включавшего ХАМАС и «Хезболлу»;
   
2. исчезновение воздушной угрозы для ВВС Израиля со стороны Сирии из-за краха режима Асада.
   

Поскольку временной промежуток между пороговым статусом и реальной возможностью Ирана создать ядерное оружие сократился, угроза ядерного прорыва стала значительно более острой.

Другим важным фактором в израильских расчётах был стратегический союз с США. С февраля 2025 года, после встречи в Белом доме, стало ясно, что президент Трамп абсолютно искренне настроен на то, чтобы Иран не получил ядерное оружие. Примерно через пять месяцев, когда израильские ВВС вошли в иранское воздушное пространство, между Израилем и США уже существовало глубокое и согласованное взаимодействие, включая понимание, что прямое участие США, скорее всего, станет решающим элементом в принуждении Ирана к принятию предложения о прекращении огня и завершению войны.

Военная кампания на начальном этапе нанесла серьёзный удар по ядерной программе Ирана. Объекты по обогащению урана в Натанзе и Фордо были выведены из строя, значительная часть запасов урана уничтожена. Также были ликвидированы около 20 ключевых учёных из состава «группы по созданию ядерного оружия».

Тем не менее, намерения Ирана в ядерной сфере по-прежнему остаются открытым вопросом. Попытается ли Тегеран возобновить усилия по созданию ядерной бомбы?

Возможности Ирана по обогащению урана были серьёзно подорваны в результате разрушений объектов в Натанзе и Фордо. Однако страна по-прежнему располагает 400 килограммами урана, обогащённого до 60%, который может быть доведён до оружейного уровня (90%) в очень короткие сроки. Кроме того, Иран накопил не менее 200 килограммов урана, обогащённого до 20%, и рассредоточил производство и хранение центрифуг по разным объектам. Таким образом, если режим захочет возобновить обогащение, он сможет сделать это, пусть и в меньших масштабах.

«Группа по разработке оружия» была серьёзно ослаблена вследствие ликвидации ключевых иранских учёных. Однако следует отметить, что после войны Иран прекратил любое сотрудничество с МАГАТЭ. Это означает, что впервые с момента подписания Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), Иран теперь не находится под каким-либо внешним контролем.

Что касается намерений Ирана, они остаются неизвестными. Иран вложил колоссальные средства в свою ядерную программу, и большая часть этих инвестиций была уничтожена всего за 12 дней. Иран унижен и мстителен, но также отличается высокой эизнестойкостью. Пока слишком рано предсказывать, как он поведёт себя дальше. Израиль и США должны внимательно отслеживать развитие ситуации. Не должно быть самоуспокоенности: иранская ядерная угроза не устранена окончательно.

Израиль и США достигли многого в войне с Ираном, но угроза того, что Иран может стать ядерной державой, сохраняется. Война, однако, показала, что высококвалифицированные и эффективные воздушные силы в сочетании с качественной разведкой способны оперативно и жёстко нейтрализовать возникающие угрозы, если того потребует ситуация.

Сегодня Израиль воспринимается как в регионе, так и на международной арене как самая мощная военная сила в Леванте. Среди стран с арабским большинством Израиль внушает многим страх и ненависть, и немало кто возлагает надежды на Иран как на инструмент уничтожения Израиля.

Во времена Библии пророк Амос предостерегал от самоуспокоенности: «Горе беспечным на Сионе и уверенным на горе Самарии» (Амос, гл. 6, ст. 1). Сегодня Израиль должен остерегаться удовлетворенности своей силой и сохранять постоянную бдительность. В вопросе Ирана мы никогда не можем быть «беспечны на Сионе».

Ран Сегев, старший научный сотрудник Центра BESA. В течение 31 года занимал руководящие должности в структурах израильской системы безопасности, главным образом в сфере разведки и национальной безопасности.

Источник BESA Center

Телеграм канал Радио Хамсин >>