Один из моих любимых вопросов, который я задаю неевреям, звучит обманчиво просто: «А вы знаете, сколько евреев в мире?»

Это иронично: мы живем в эпоху, когда, кажется, каждый может с пылом и подробностями пересказывать события в Газе — с хештегами, лозунгами и статистикой от министерства здравоохранения, контролируемого ХАМАСом. Но если задать им такой базовый вопрос — ответ, на который можно найти за две секунды в Google, — оказывается, что понятия об этом у них нет.

Они знают все обвинения. Они знают все лозунги. Но они не знают самого элементарного факта о народе, который они так стремятся бойкотировать и осуждать.

Мне нравится спрашивать неевреев «А вы знаете, сколько евреев в мире?» не потому, что я ожидаю услышать точный отчет переписи, а потому что их догадки всегда показывают нечто большее: мир, который воспринимает еврейское присутствие как обширное и подавляющее, тогда как на самом деле оно крошечно до непостижимости.

Большинство людей, если они все-таки решаются ответить, называют завышенные цифры. Пятьдесят миллионов? Сто миллионов? Миллиард? Или больше?

А истина такова: сегодня в мире насчитывается около 16 миллионов евреев. Плюс-минус. Шестнадцать миллионов из восьми миллиардов человек на планете. Это 0,2 процента. Не два процента. Ноль целых две десятых процента. Одна пятая от одного процента.

Сегодня в мире почти на 6 миллиардов людей больше, чем было в 1939 году, когда официально начался Холокост, но евреев всё еще на миллион меньше.

И всё же именно эту крошечную долю — 0,2 процента — империи, идеологи и геноцидальные движения умудрились представить в воображении как некого теневого гиганта, контролирующего всё: от Голливуда до мировых банков и иностранных войн.

Мы — народ настолько малочисленный, что, статистически говоря, можно прожить всю жизнь, ни разу не встретив ни одного еврея, — и всё же мы бесконечно «живём в головах» миллионов (миллиардов?) людей, которые ни разу не делили с нами субботний ужин и никогда не слышали звука шофара.

Это не случайность. Это закономерность истории. На протяжении веков еврейский народ был зеркалом — иногда козлом отпущения, иногда моральным раздражителем, — отражающим неуверенность, провалы и ненависть более крупных обществ. Когда цивилизация чувствует себя сильной и уверенной, евреев зачастую терпят, иногда даже принимают. Когда же начинается распад, угадайте, на кого падает вина?

В средневековой Европе, когда свирепствовали чума и рушились экономики, евреев — вечных «других» — обвиняли в отравлении колодцев. В исламском мире евреи жили под статусом «димми» — как граждане второго сорта: их терпели, но унижали, облагали особыми налогами, лишали власти и периодически подвергали насилию и изгнанию, когда это становилось удобным для правителей.

В новое время, на фоне борьбы национализма, капитализма и глобализма за мировое господство, евреев представляли кукловодами всех конкурирующих идеологий сразу — одновременно слишком капиталистическими, слишком коммунистическими, слишком космополитичными, слишком племенными.

Сегодня эта одержимость нашла новый выход: Израиль. Единственное еврейское государство в мире — одно из 193-х — каким-то образом занимает несоразмерную долю глобального возмущения.

Китай, Россия, Иран, Северная Корея, Мьянма, Судан могут попирать права человека без особого внимания со стороны мировой общественности. А затем появляется Израиль — крошечная страна, которую можно пересечь с востока на запад за 45 минут, а с севера на юг за 6 часов, — израильтяне защищаются от геноцидальных террористических организаций, и при этом именно их делают мировыми злодеями.

И это поразительно: на единицу населения Израиль вносит в глобальный прогресс, инновации и гуманитарную помощь больше, чем любая другая страна мира. Это маленькое государство, рожденное в войне на уничтожение и окруженное хитрыми врагами, подарило миру беспрецедентные достижения в медицине, сельском хозяйстве, кибербезопасности, технологиях очистки воды, возобновляемой энергетике и чрезвычайной помощи пострадавшим от катастроф.

Израильские учёные разработали революционные методы лечения рака. Израильские инженеры перевернули представление о капельном орошении, благодаря чему миллиарды людей в засушливых регионах получили еду. Израильские технологии стоят за созданием всего — от USB-накопителей до приложения Waze на вашем телефоне.

Даже когда граждане Израиля сами находятся под обстрелами, израильские команды первыми отправляются в зоны стихийных бедствий по всему миру, чтобы разворачивать полевые госпитали после землетрясений и ураганов — зачастую оказывая помощь тем, кто даже не признаёт право Израиля на существование.

Оказывается, народ, который обвиняют в том, что он якобы является «главной проблемой» мира, на самом деле является одним из его величайших благословений.

Почему же тогда этот двойной стандарт? Потому что дело никогда не было в том, что делают евреи. Дело всегда было в том, кем они являются: живым, дышащим доказательством того, что народ может пережить самые ужасные ужасы — изгнание, резню, газовые камеры, погромы, издевательства, похищения — и всё же отказаться исчезнуть.

Само существование еврейского народа — это акт сопротивления. А еврейский суверенитет — тем более. Это заявление: «Мы здесь не для того, чтобы выживать на руинах чужих империй. Мы здесь, чтобы строить своё будущее». Мы не просто терпимая меньшинство, выживающее под чьей-то милостью. Мы — свободный народ на своей земле. Или, как гласит гимн Израиля:

«Наша надежда не потеряна, надежда двухтысячелетняя — быть свободным народом на своей земле, земле Сиона и Иерусалима».

Еврейский суверенитет в Израиле означает, что еврейская жизнь больше не зависит от прихоти чужих королей, пап, султанов или царей. Это значит, что когда евреям угрожают — евреи могут действовать сами. Это значит, что судьба еврейского народа вновь в еврейских руках.

И для некоторых в этом мире нет ничего более невыносимого. Потому что еврея с талитом можно пожалеть. А еврея с армией — нет. Еврея в гетто можно романтизировать. А еврея с государственностью нужно уважать. А евреи, которые уважают себя сами, — гораздо труднее их контролировать, унижать или уничтожить.

Так что да, нас всего около 16 миллионов человек по всему миру — доля настолько малая, что её едва можно заметить на демографических графиках. Но теперь нас придётся уважать. Придётся считаться с народом, который не будет умолять о выживании, а будет настаивать на праве жить достойно. Придётся иметь дело с нацией, которая не извиняется за свою защиту, не отказывается от своего существования и не просит разрешения жить на своей земле.

Вам придётся признать, что еврейская история больше не заканчивается трагедией; она продолжается. С правом выбора, с силой, с гордостью.

Она продолжается не как призрачная история, шёпотом передаваемая на чужом языке, а как живая нация, говорящая на своём древнем языке. Она продолжается не как народ, взывающий о милости чужих королей или жалости незнакомцев, а как народ, который умеет защищать себя — без извинений, твёрдо и решительно.

Она продолжается не в изгнании, не на обочине чужой империи, а в Иерусалиме, в Тель-Авиве, в Хайфе, в Беэр-Шеве — в городах, построенных еврейскими руками, о которых мечтали еврейские сердца на протяжении двух тысяч лет странствий.

Мы больше не сноска в учебниках истории. Мы — авторы собственной истории.

На протяжении поколений судьбу евреев писали за них. Теперь мы пишем её сами. На иврите. В государственности. В свободе. Со всеми тяжестями и благословениями, которые свобода приносит. И именно в этом состоит настоящая революция.

Не просто выживание — а суверенитет. Не просто стойкость — а процветание. Не только память — но и будущее.

И именно поэтому мы должны продолжать задавать этот простой, но сокрушительный вопрос: «А вы знаете, сколько евреев в мире?» Потому что, осознав, насколько нас мало и как много мы построили, защитили, придумали и осуществили, — все мифы о нас рассыпаются.

Они рассыпаются, потому что цифры не лгут, а ненависть — да. Они рассыпаются, потому что никакая «тайная власть» из 16 миллионов человек не может управлять миром. Они рассыпаются, потому что народ, который, по всем законам истории, должен был исчезнуть в могилах прошлых веков, вместо этого сажает виноградники, запускает спутники, пишет симфонии, изобретает лекарства и меняет целые отрасли.

Они рассыпаются, потому что невозможно всерьёз верить, что самая малочисленная нация среди всех народов — народ, которого по численности превосходят в 500 раз, — является «великим угнетателем» мира. Они рассыпаются, потому что на каждый лозунг ненависти приходятся поколения евреев, которые выбирают строить, а не разрушать, надеяться, а не ненавидеть, жить, а не сдаваться.

Они рассыпаются, когда вы осознаёте: еврейская стойкость — это не что-то зловещее, это нечто священное. Что еврейская сила — это не угнетение, а выживание. Что еврейский суверенитет — это не угроза миру, а его чудо.

Потому что, несмотря ни на что, мы сделали невозможное: мы вернулись домой, мы восстановили свою страну, мы начали заново. Не для того, чтобы господствовать над другими, а чтобы никогда больше не позволить другим господствовать над нами.

И именно это больше всего разбивает иллюзию и заставляет истину сиять ещё ярче: Мы сильны не благодаря численности. Мы сильны благодаря нашей бескомпромиссной решимости жить. Мы сильны потому, что, несмотря ни на какие испытания — фараоны, инквизиции, цари, нацисты, джихадисты — мы остались.

Мы живём. Мы процветаем. Мы строим. Мы мечтаем. Мы возвращаемся домой.

И поэтому, в следующий раз, когда кто-то начнёт рассказывать вам о «еврейской власти», «еврейской привилегии» или «еврейском заговоре», просто мягко (или совсем не мягко) перебейте его и спросите: «А знаете ли вы, сколько евреев на самом деле существует?»

Потому что этот простой факт настолько резкий, настолько разящий, настолько противоречащий бредовым представлениям, питающим антисемитизм.

Он заставляет пересмотреть свою позицию. Он требует осмысления. И с этого момента вся иллюзия начинает рушиться.

Источник Substack

Телеграм канал Радио Хамсин >>