Израиль находится в состоянии войны. В стране острые партийные разногласия. Израиль безумно дорог, и для того чтобы содержать семью, обоим родителям приходится работать, а бабушкам и дедушкам — помогать растить внуков. Ах да, и число людей, покинувших страну в прошлом году, заметно выросло.

Если всё это звучит как описание общества, охваченного крайностями, полным сомнений, а то и самоненависти — вы, возможно, недалеки от истины. За одним исключением: Израиль обладает самой высокой рождаемостью среди всех западных стран.

Более того, за исключением крошечного Монако с его непропорционально богатым населением, Израиль — единственная западная страна, где рождаемость превышает уровень простого воспроизводства. И не просто превышает — а значительно.

Уровень воспроизводства оценивается в 2,1 рождения на одну женщину. В еврейском секторе Израиля рождаемость держится чуть выше трёх рождений на женщину и теперь немного превышает арабскую рождаемость в стране.

Причём дело не только в ультраортодоксальном секторе, где этот показатель за последние годы даже немного снизился. Высокая рождаемость — это общеизраильское явление, охватывающее все социальные слои.

Три ребёнка, похоже, стали нормой в израильском обществе — так же, как два ребёнка были нормой в послевоенной Америке. Никого не удивляет, если кто-то говорит, что у него четверо детей, и даже пятеро звучит как нечто вполне обычное.

Почему в Израиле высокая рождаемость?

Что происходит? Как такое возможно на фоне почти беспрецедентных трудностей и отсутствия безопасности? К слову, рождаемость в Израиле выросла примерно на 5% с 2023 по 2024 год — особенно резко, на 10%, в последние месяцы 2024 года, прошедшего под знаком войны.

Является ли это коллективной попыткой «отвлечься от кладбища», массовым актом сознательного вытеснения реальности? Или это, наоборот, глубоко экзистенциальное высказывание — стремление к будущему, цепляние за саму жизнь, акт, раскрывающий глубину и силу еврейской души?

Почему те же трудности, столь распространённые во всех западных обществах, привели к почти повсеместному краху института семьи и сокращению числа детей, тогда как в Израиле снижается количество абортов, а одинокие люди и гомосексуальные пары тоже стремятся завести детей?

В конечном итоге, само существование этого феномена вызывает желание искать объяснения, причины и возможные ответы, которые могли бы пролить на него свет.

Следовательно, вопрос состоит не только в том, почему общество решает рожать детей, но и в том, что само стремление к деторождению говорит об этом обществе.

Что такого видят израильтяне — представители всех социальных слоёв — в рождении и воспитании детей, чего не замечают другие? Почему израильтян не останавливают и не отпугивают вполне очевидные сложности и препятствия, связанные с рождением детей?

Все дети милые, но они также требуют внимания и усилий. Так что же отличает тех, кто говорит: «Ну вот, завели одного ребёнка — и хватит», от тех, кто говорит: «Хорошее начало»?

Одна из вещей, которую я с удовольствием часто замечаю, — это то, насколько активно, с любовью и вовлечённостью израильские отцы играют со своими детьми. Нет сдержанности, нет дистанции, нет ощущения, будто это «не мужское дело». Напротив — мужчины этим занимаются, получают от этого удовольствие и с нетерпением ждут провести время с детьми. Дети — это не забота, которую «переложили», это общее дело двух родителей.

Это стремление получать радость от детей, это желание участвовать в их воспитании, возможно, проливает свет на суть происходящего. Дети — это великий проект, настоящий стартап. Это чистый холст, на котором будет изображён человеческий дух.

Есть ли что-то в самой сути еврейства, что побуждает людей заводить детей? В США, например, нерелигиозные евреи рожают детей с такой же низкой рождаемостью, как и их нееврейские соседи.

Значит ли это, что религиозные люди находят особый смысл в деторождении? Возможно. Но и менее религиозные евреи в Израиле имеют по нескольку детей.

Может быть, дело в жизни на Земле, которую Бог дал еврейскому народу в вечное наследие? Ведь как можно говорить о вечном наследии, если его никто не наследует?

Как новый репатриант, я более чем готов поверить, что в этом месте действительно есть особый дух, характер, уникальность, которые усиливают желание стать его частью, почувствовать себя участником великой и продолжающейся истории под названием «жизнь в Израиле».

Но я также верю, что из нашего опыта многодетности можно вынести урок, который применим и в других странах. Другими словами, в нашем отношении к рождению детей есть элемент «света для народов», и этот свет должен быть способен сиять и за пределами Израиля.

Мы рожаем детей с надеждой, что они выживут, превзойдут нас и сами захотят продолжить «вечеринку» с детьми уже своих детей. Дети — это потенциал сделать мир лучше. Это и есть подлинный тикун олам — исправление мира, ведь их усилия будут продолжаться, когда нас уже не станет.

Дети — это воплощение будущего

Заводить детей — значит приветствовать будущее, в надежде, что оно будет лучше настоящего. Взгляните на наших потрясающих солдат — сотни тысяч, которые с гордостью встали на защиту Израиля после 7 октября.

Они ведь откуда-то пришли. Они носят отпечаток своих родителей, бабушек и дедушек, учителей, общин. Мы, их предшественники, вправе разделить часть заслуги за их героизм — и надеяться, что их героизм перейдёт и к их детям.

Мы готовы участвовать. Мы хотим, чтобы наш след остался. Мы верим, что, несмотря на все проблемы, жизнь стоит того, чтобы её сохранять, продолжать и — да — стремиться сделать её лучше.

Израиль — это действительно приключение. И, возможно, когда другие увидят, что мы воспринимаем жизнь — со всеми её трудностями и нелепостями — как приключение, которое стоит того, чтобы его продолжать, тогда мы сможем быть примером.

Может быть, это слишком высокая надежда, не говоря уже об ожидании. Но это прекрасное стремление — на одном уровне с желанием иметь детей. Много замечательных детей.

Источник Jerusalem Post

Телеграм канал Радио Хамсин >>