Когда евреи по всему миру отмечают Пурим, этот ежегодный праздник спасения от уничтожения приобретает в этом году особое значение.

Аман, главный злодей пуримской истории, великий визирь Персидской империи, происходил из амалекитского народа. Традиционно он воспринимается как символ современных злодеев — таких как Гитлер, Сталин (российские евреи отмечают «Сталинский Пурим», вспоминая смерть коммунистического тирана, которая предотвратила его собственный Холокост в СССР), а также ХАМАС и других джихадистов.

Однако события Пурима, произошедшие около 2 300 лет назад, тесно связаны с Исходом из Египта 3 300 лет назад, а также с установлением первой еврейской монархии — сначала при царе Сауле, а затем при царе Давиде и его династии.

И с совершенно разными стилями правления этих двух царей.

После чудесного Исхода из Египта амалекитяне бросили вызов Богу, напав на евреев из засады. В ответ Бог повелел вести вечную войну против этих кочевых разбойников (Исход 17, Второзаконие 25:19) и возложил на каждого еврейского царя обязанность продолжать эту борьбу.

Когда царь Саул получает божественный приказ уничтожить амалека, он колеблется и не выполняет миссию до конца, за что теряет право на царствование. Завершить дело приходится престарелому пророку Самуилу, который лично сталкивается с амалекитским царём Агагом и без колебаний заявляет ему: «Как меч твой лишал женщин детей, так будет бездетна среди женщин мать твоя» (1 Царств 15:33), после чего убивает его.

История Пурима упоминает Амана как «Агягия», происходящего именно от этого царя.

Но настоящая параллель с сегодняшним Израилем связана не с Саулом, а с царём Давидом, который пережил кризис, подобный тому, что Израиль переживает сейчас.

После гибели Саула и его армии в битве с филистимлянами царство оказалось в хаосе. Тем временем Давид и его небольшая группа воинов вернулись в свой город и увидели, что амалекитяне напали на него, сожгли дотла и похитили женщин, сыновей и дочерей. «И поднял Давид и народ, бывший с ним, вопль, и плакали, доколе не стало в них силы плакать» (1 Царств 30:4).

Отчаяние охватило людей, и они заговорили о том, чтобы побить Давида камнями, потому что каждый из них скорбел о своих похищенных детях. Но Давид обратился к Богу в поисках ответа, и Бог сказал ему: «Преследуй их, ибо ты настигнешь их и без сомнения спасёшь всех».

Давид и его люди бросились в погоню за врагом. Часть воинов не смогла продолжать путь, но остальные шли до конца. В итоге они настигли амалекитян, которые пировали, празднуя свою добычу, и, застав их врасплох, напали в сумерках, разгромили их и освободили всех пленных.

В резком контрасте с Саулом царь Давид полностью доверяет Богу, бескомпромиссно действует ради уничтожения врага и спасения заложников, не колеблясь и не раздумывая. Саул сомневается в себе как лидер, а Давид вдохновляет людей, которые были готовы побить его камнями, и сплачивает их для борьбы. Саул связан политическими расчётами, а Давид полагается на Бога.

Эта история даёт важные уроки для сегодняшнего дня. Израиль, начав войну почти полтора года назад, снова оказался в ситуации, когда ему приходится обменивать террористов на заложников или их тела. Первоначальные смелые и принципиальные заявления после 7 октября сменились давлением со стороны администрации Байдена, ЕС, ООН и других международных игроков, а затем и внутренними кампаниями, требующими, чтобы освобождение заложников стало приоритетом перед уничтожением ХАМАСа.

То, что начиналось как принципиальная и смелая война в духе Давида, превратилось в сауловскую политическую борьбу. И именно на это рассчитывали ХАМАС, «Братья-мусульмане», Катар и их сторонники по всему миру. Чем больше Израиль старался показать, что ведёт «справедливую» войну с минимальными потерями, тем больше обвинений в геноциде и военных преступлениях обрушивалось на него.

Так Израиль снова оказался в замкнутом круге борьбы с исламским терроризмом, где любые действия ведут к осуждению.

Милосердие Саула к амалекитянам не было проявлением сострадания, а стало признаком слабости и неуверенности. В отчаянных попытках избежать пророчества и помешать Давиду занять его место Саул начал жестоко преследовать даже своих близких — от собственного сына до священников, давших Давиду хлеб.

Это привело мудрецов к предупреждению: «Тот, кто проявляет милосердие к жестоким, в конце концов станет жестоким к тем, к кому должен проявлять милосердие.» Этот же принцип сегодня стал привычной чертой либеральной политики.

Израиль мог бы многому научиться у царя Давида в том, что касается переговоров о заложниках. Он не вступал в переговоры с врагом и не тратил время на внутренние дебаты, прежде чем обратиться к Богу за решением. Это не значит, что он не ощущал боль утрат — нам сказано, что он плакал вместе со своими людьми, пока у них не осталось сил плакать. Но когда период скорби закончился, он действовал как можно быстрее, упорно преследуя врага, пока тот не оказался в его руках.

Сегодня любой, кто утверждает, что главный приоритет — уничтожение ХАМАСа и победа в войне, тут же обвиняется в равнодушии к судьбе заложников. Поиски виновных и споры вокруг 7 октября и заложников были цинично использованы Катаром, который внедрил своих агентов среди некоторых семей пленников, а также СМИ и левыми силами, чтобы ослабить и расколоть израильское общество.

Царь Давид отказывается участвовать в обвинениях и не поддаётся на них. Его цель во время древнего кризиса с заложниками — не спорить о прошлом, а действовать решительно. Он не разделяет судьбу заложников и судьбу войны, а преследует единую цель — уничтожить врага и спасти пленников.

Это становится возможным только благодаря смелости, скорости и неожиданности его действий. Давид движется быстрее, чем ожидали амалекитяне, и застаёт их врасплох. Он не приходит для переговоров, а приходит, чтобы уничтожить врагов и спасти пленников. Он доверяет Богу и не испытывает моральных сомнений в своей миссии — проблема, которая по-прежнему мучает Израиль даже после 7 октября.

Израиль мог бы извлечь несколько ключевых уроков из подхода царя Давида к переговорам о заложниках. Избавиться от моральных сомнений в своей правоте через веру. Действовать быстро, а обсуждать «окончательную цель» войны позже. Добиваться освобождения заложников только через уничтожение врага и никакими другими способами. Признать, что войны выигрываются только тогда, когда споры заканчиваются, а начинается битва.

Тактика ХАМАСа, поддерживаемая Катаром, «Братьями-мусульманами» и СМИ, заключается в том, чтобы замедлить израильский ответ, посеять моральные сомнения через пропаганду фейковых зверств и военных преступлений, обвинения в геноциде и ложь о каждой военной операции. Кроме того, ХАМАС показал, что готов убивать заложников, лишь бы не дать Израилю их спасти.

Это затормозило израильскую реакцию на каждом этапе войны после 7 октября. А чем медленнее идут сражения, тем больше начинается споров. Победа — лучший ответ на любые обвинения.

Израилю не пришлось бы так беспокоиться о мнении про-террористических организаций — от ООН до газеты «Ха-Арец», если бы он постоянно добивался поставленных целей, действовал решительно, принимал риски и оперативно возобновлял наступление после потерь, а не увязал в попытках опровергнуть каждую ложь и бесконечных дебатах о том, что можно было сделать иначе.

Сомнения — как моральные, так и тактические — разъедают уверенность. Они сломали нервы царю Саулу, пока он не сошёл с ума, но царь Давид никогда не сомневался.

Секрет решительности царя Давида был в моральной убеждённости, которая появилась у него ещё в юности, когда он вышел на поединок с Голиафом и сказал филистимскому великану: «Ты идёшь против меня с мечом, копьём и дротиком; а я иду против тебя во имя Господа Воинств, Бога ополчений Израиля, которого ты оскорбил.»

Именно этой уверенности сегодня так не хватает. Царю Саулу не было чуждо мужество, когда перед ним вставала явная угроза — например, когда аммонитский царь Нахаш осадил Явеш-Галаад и потребовал, чтобы каждый житель города вырвал себе глаз в знак капитуляции. Но всякий раз, когда путь вперёд становился неочевидным, когда среди народа появлялись сомнения, Саул терял уверенность и ясность.

Эта же проблема существует в Израиле сегодня. Израильские солдаты проявляют мужество в бою, но клевета, обвинения и пропаганда лишают их уверенности и стратегического импульса. Израиль не проигрывает войн, но проигрывает информационные кампании и дипломатические переговоры. И если он не вернёт ту уверенность, которая была у него 7 октября, а у американцев — 11 сентября, то этот цикл будет продолжаться.

Пурим ознаменовал возвращение уверенности. Евреи Персии, слишком привыкшие к комфорту, оставшиеся в Шушане вместо возвращения в Иерусалим, внезапно оказались перед лицом уничтожения. Одни обвиняли небольшое меньшинство евреев, вернувшихся из изгнания, в том, что они спровоцировали ненависть. Другие винили Мордехая за его отказ преклониться перед Аманом. Но этот далёкий потомок Саула не сомневался. Он стал иудеем не по происхождению, а по внутренней уверенности, по духу царя Давида.

И тогда изгнанный и угнетённый народ внезапно обрёл силу бороться за своё выживание.

Источник FrontPage Magazine

Телеграм канал Радио Хамсин >>