Традиционная концепция безопасности Израиля всегда основывалась на оборонительной стратегии с преобладанием наступательных тактик. После Войны Судного дня ЦАХАЛ подвергся критике за чрезмерное внимание к наступательному духу и недостаточную подготовку к обороне. Атака 7 октября естественным образом вновь поставила вопрос обороны на первое место в повестке дня Израиля. Однако за очевидной необходимостью усилить оборону скрывается важное принципиальное обсуждение. Прежде чем миллиарды будут вложены в бетонные барьеры для укрепления границ, это обсуждение необходимо провести сознательно и методично.
Главный вопрос в том, какой основной урок мы должны извлечь из атаки 7 октября.
Первая возможность состоит в том, что основной провал произошел в концепции обороны. Это начинается с неверной предпосылки о раннем предупреждении и продолжается плохо спроектированными оборонительными позициями. Если это действительно главный урок, то решение относительно простое. Нужно построить более совершенные оборонительные инфраструктуры, лучше укомплектовать границу и уменьшить зависимость от предупреждений. Для этого потребуется огромное вложение в реконструкцию оборонительной инфраструктуры на границе, а также в размещение больших сил на границах на годы. На первый взгляд это кажется прямым, очевидным и необходимым уроком из событий 7 октября.
Однако есть важный нюанс. Если мы изучим развитие концепции обороны Израиля за последние десятилетия, мы обнаружим, что именно этот урок Израиль усваивал снова и снова из своих конфликтов. После вывода войск из Ливана в 2000 году мы вложили огромные средства в укрепление северной границы, построив барьеры, аванпосты, внедрив новые технологии и проложив новые дороги. То же самое произошло после Второй Ливанской войны, когда, извлекая уроки из предыдущих препятствий, мы осознали необходимость создания дополнительных скрытых маршрутов движения в тылу. Но вскоре стало ясно, что за пограничным забором «Хезболла» превратилась в настоящую армию. И снова, несколько лет назад, ЦАХАЛ начал новый план укрепления северной границы под названием проект «Интегрирующий камень». Были вложены миллиарды в укрепление границ. Однако решение эвакуировать северные поселения в начале войны Железных мечей показало, что даже эта огромная и дорогостоящая оборонительная инфраструктура не обеспечила достаточной защиты, по крайней мере, с точки зрения лиц, принимающих решения.
История с границей Газы ничем не отличается. Современная и сложная оборонительная система была создана после вывода израильских войск в 2005 году. Менее чем через десять лет, в ходе операции «Нерушимая скала» в 2014 году, стало ясно, что противник за это время выкопал более 30 тоннелей на нашу территорию, обходя новую и продвинутую оборонительную систему.
ЦАХАЛ «извлек урок» из этого открытия и начал новый обширный проект укрепления границы, включающий подземный барьер и значительное обновление наземной оборонительной инфраструктуры. Мы все видели провал этого проекта 7 октября.
Укрепление пограничных препятствий и усиление их дополнительными подразделениями, конечно, не является ошибкой. Опасность заключается в том, что мы снова можем удовлетвориться лишь техническими уроками и упустить более важные. Главный урок 7 октября заключается в провале оборонительной стратегии, которая позволила террористическим армиям наращивать мощь у наших границ без какого-либо противодействия.
Ошибочная стратегия Израиля в отношении границ основывалась на двух ложных предположениях. Первое состояло в том, что ХАМАС и «Хезболлу» можно усмирить через вывод войск и договоренности. Второе — в том, что их можно сдержать угрозой применения израильской авиации, поскольку они взяли на себя «государственную ответственность». Согласно этой логике, эти организации должны были воздерживаться от использования своих сил против нас из-за того ущерба, который Израиль мог бы нанести сектору Газа и Ливану.
Полагаться на эти два ложных предположения было ошибкой Израиля, которая позволила угрозе на наших границах нарастать без какого-либо вмешательства. Каждый военный эксперт знает, что «первая линия обороны будет прорвана». Это означает, что нет никакой возможности остановить значительную атаку на линии границы, у которой нет глубины. В условиях постоянного присутствия и готовности противника нет возможности для раннего предупреждения. Оборонительные силы всегда будут застигнуты врасплох.
Как мы знаем, у Государства Израиль нет оперативной глубины. Поселения служат границей. Вот почему на протяжении большей части нашей истории мы реализовывали оборонительную стратегию, которая включала наступательный тактический подход. Другими словами, ещё один урок состоит в том, что оборонительное развёртывание, не подкреплённое наступательной инициативой на территории противника, будет недостаточным.
В течение десятилетий, когда мы придерживались стратегии обороны и сдерживания с воздуха, граница превратилась из воображаемой линии, нарисованной на картах, в реальное препятствие в военном мышлении, с очень практическими последствиями. Например, когда ЦАХАЛ создавал новые подразделения, они создавались главным образом для нужд обороны (такие как пограничные патрульные подразделения и батальоны ПВО). Сегодня ЦАХАЛ оказался перед необходимостью отправить некоторые из этих подразделений в боевые действия в Газе.
В 2020 году был создан Пограничный патруль в составе сухопутных войск. Казалось, что ЦАХАЛ адаптировался к вызовам времени. На практике новый корпус был создан на руинах Корпуса боевой разведки, который отвечал за разведку армии. Это произошло именно в тот момент, когда концепция операций ЦАХАЛа утверждала, что «обнаружение скрытого врага» в рамках сухопутной войны является ключом к успеху на поле боя. Пока операционная концепция стремилась восстановить военную решимость и придавала критическое значение сбору боевой разведки, практические решения ЦАХАЛа шли в противоположном направлении. Коллапс линии обороны в Газе и разрушение средств сбора информации на границах с Газой и Ливаном — неудачи, навязанные Израилю противником за считанные часы, — указывают на то, что отмена боевой разведки ретроспективно повредила и оборонительной миссии. Создание Пограничного корпуса не усилило нашу оборону. Что же произошло?
Произошло следующее: граница из политической линии превратилась в концептуальную военную фиксацию. Постепенно военное мышление оказалось подчинено разделению на «нашу территорию» и «их территорию». Только разведка и ВВС могут действовать на «их территории». «Наша территория» — это место для обороны, но так как «наша территория» защищена и безопасна, нет смысла готовить её по строгим тактическим правилам. «Маневр» — это действие, при котором сухопутные силы пересекают забор на территорию противника. Сухопутные силы должны готовиться к этому, но стратегия заключается в том, чтобы избегать этого.
Однако простая истина заключается в том, что «маневр» не определяется территорией врага. Освобождение кибуца Беэри и аванпоста Нахаль Оз от оккупации ХАМАСа потребовало наступательных сражений — маневров, которые были не менее сложными, а возможно, даже более сложными, чем занятие Газы. В целом «оборона» оказалась более сложным тактическим сценарием, а не более лёгким. Реальность такова, что даже когда оборона ведётся на нашей территории, как это происходит сейчас на севере, и не в условиях внезапного нападения, угрозы для наших сил остаются значительными. Противовоздушная оборона ВВС не так эффективна на передовой, как в тылу. Передовая перегружена угрозами и силами противника, против которых нужно защищаться. Она также постоянно меняется.
Разделение на «фронт» и «тыл» более подходит для военного мышления, чем политические определения «нашей территории» и «их территории». На «фронте», который проходит по обе стороны границы, происходят как оборонительные, так и наступательные сражения. Все они являются частью маневра. На фронте царит тактическая динамика и множество угроз. Это требует не только разведки, но и боевой разведки и мониторинга на уровне подразделений. Это требует не только национального зонтика противовоздушной обороны, но и тактической защиты на местах. Месяцы войны на истощение на севере, сопровождающиеся обстрелами противотанковыми ракетами и атаками БПЛА, делают это очевидным. Оборонительные сражения нужны не только для предотвращения успехов врага, но и для создания условий для возвращения инициативы и атаки, включая использование возможностей. Оборонительные дивизии должны знать, что происходит по ту сторону границы, и должны быть способны предотвращать возникающие угрозы. Именно поэтому их ранее называли «территориальными дивизиями», а не «оборонительными дивизиями». Этот принцип, кстати, называется «передовой глубиной».
Мы не должны быть наивными. Анализ военного мышления не сразу изменит политическую стратегию. Возможно, что реальность после текущей войны не позволит Северному командованию сразу же получить свободу наступательных и превентивных действий на территории Ливана. Если это так, мы должны стремиться к этому как к стратегическому результату в следующем раунде. Но даже если это так, всё равно правильным будет строить силы в соответствии с реальностью, а не повторять ошибки прошлого — тратить миллиарды на возведение пограничных препятствий, которые в конечном итоге потерпят неудачу.
Вместо того чтобы мыслить категориями «оборона» против «манёвра», «наша территория» против «их территории», мы должны думать о «фронте» и «тыле». Силы на фронте должны быть способны к ведению как оборонительных, так и наступательных боевых действий в самых сложных условиях. Фронт должен получать хорошую разведывательную и авиационную поддержку, но не должен зависеть от них, особенно в условиях внезапных атак. Мы усвоили этот урок дорогой ценой. Оборона нуждается в собственной разведке, которая больше полагается на боевую разведку. Мы поняли, что такая разведка должна полагаться на мобильные возможности и беспилотные летательные аппараты, потому что камеры, установленные на мачтах, не соответствуют определению тактической боевой разведки. Они слишком лёгкая цель.
Я не единственный, кто делает такие аргументы. Старшие офицеры ЦАХАЛа уже ранее признавали опасность создания «армии обороны» против «армии атаки», а также концептуальные преграды, которые забор ставит перед нашим военным мышлением.
Как всегда, в будущем будут существовать оперативные ограничения и сектора, которые придётся сократить для усиления других. Устойчивая оборона не может основываться только на препятствии, лёгких силах и помощи из Тель-Авива, равно как и на постоянном наличии больших сил регулярной армии. Она должна быть построена на присутствии значительных резервных сил на передовой. Учебные базы, находящиеся близко к границе, позволят это сделать без ущерба для подготовки ЦАХАЛа. Фронт должен иметь независимость в таких областях, как боевой сбор данных, доступная огневая поддержка и тактическая противовоздушная оборона. Пограничное препятствие должно восприниматься не как центр обороны, а как поддерживающий фактор.
На пути к восстановлению традиционной стратегии обороны Израиля, заключающейся в предотвращении угроз и решительных наступлениях, необходимо также избавиться от ошибочного восприятия границы. Теперь называйте её фронтом.
Бригадный генерал (в отставке) Эран Орталь недавно ушёл в отставку с поста командира Центра междисциплинарного военного мышления Дадо. Он является известным военным аналитиком как в Израиле, так и за рубежом. Его работы публиковались в изданиях The Military Review, War on the Rocks, Small Wars Journal, в Hoover Institution при Стэнфорде и других местах. Его книга Битва до войны (Министерство обороны, 2022, на иврите) посвящена необходимости изменений, инноваций и обновления концепции решительных войн в ЦАХАЛе.
Источник: BESA Center
Телеграм канал Радио Хамсин >>
