Представьте, что во времена Второй мировой у нацистской Германии были смартфоны.
Гитлер мог бы стримить страдания немецких мирных жителей прямиком в карман каждого.
Кадры разрушенного Дрездена, где за одну ночь погибли десятки тысяч, стали бы вирусными под хэштегом #AllEyesOnDresden.

У стран Оси было бы бесконечное количество медийного материала. Потери среди гражданского населения Германии исчислялись миллионами — значительно превышая десятки тысяч в Британии и несколько тысяч в США.

Нацистская пропаганда вполне могла бы вызвать мировое осуждение бомбардировок союзников — даже несмотря на то, что целью Гитлера оставалась полная доминация Германии. В Mein Kampf он прямо писал: пропаганде не нужна правда — нужна только повторяемость, пока она не станет казаться правдой.

Йозеф Геббельс называл пропаганду оружием без границ. Со смартфонами он мог бы превратить Германию в «жертву», заливая ленты кадрами обломков, погибших детей и страдающих женщин — и всё это без упоминания концлагерей и газовых камер.

А мы знаем, что это был их инстинкт. На Нюрнбергском процессе обвиняемые настаивали, что их насилие — это «самооборона» в ответ на бомбёжки. Тогда трибунал это отверг. Но представьте ту же ложь, усиленную смартфонами и TikTok — перед публикой, плохо разбирающейся в реальности войны. Повторяй достаточно — и преступники станут жертвами, а союзники — палачами.

Япония могла бы выкладывать кадры Токио после американской бомбардировки, где за одну ночь погибли более 100 тысяч. Без контекста страна-агрессор стала бы «жертвой». Винстону Черчиллю противостояли бы отредактированные TikTok-ролики о Блице — и кто знает, выдержала бы Британия давление?

Может показаться, что это преувеличение. Но фронты сегодняшней войны — не только в Газе, Киеве или Тегеране. Они — в наших телефонах.

Сегодня миллионы наблюдают за войной в прямом эфире. И впервые в истории все могут видеть войну такой, какой она есть: жестокой, хаотичной, полной смертей и ошибок. Но алгоритмы не показывают всё. Мы почти не видим войн в Судане, Йемене или Эфиопии. Газа — не уникальна в разрушениях. Уникальна в том, насколько легко мы их видим.

ХАМАС не стремится к победе на поле боя. Он рассчитывает на поражение — чтобы разрушения стали оружием. Ставка делается на выживание: разрушения останутся в памяти через фотографии и ролики. Это стратегия, не побочный эффект.

Как объяснил Джон Спенсер, председатель кафедры городской войны в Вест-Пойнте: «Негосударственные акторы и великие державы используют городскую войну и медиаманипуляции, чтобы заставить противников отступить под давлением общественного мнения».

ХАМАС, как и нацистская Германия, начал с экспансионистских и геноцидных целей. Его покровитель — Исламская Республика Иран, где с 1979 года стражи исламской революции открыто призывают к уничтожению Израиля.

Разница в том, что теперь есть соцсети, где реальность можно перевернуть: Вместо того, чтобы видеть, как террористы используют мирных жителей как живой щит, мы видим только: «Израиль убивает детей».

Модернистские джихадисты и диктатуры знают: они не могут победить на поле боя. Но они могут победить в интернете. Кадры разрушенного дома и тела ребёнка в крови распространяются быстрее и глубже проникают в сознание, чем любой доклад. Гражданское страдание — это не побочная боль. Это оружие.

И вот в чём опасность: усиливая собственные страдания, ты можешь выиграть войну. Мы, публикуя и распространяя это без контекста, вознаграждаем стратегию, которая обречена повторяться снова и снова.

Каждый митинг под лозунгом «Свободной Палестины», каждая статья, не называющая тактику ХАМАСа своими именами, способствует её закреплению.

Эта стратегия работает, потому что вся вина ложится на Израиль, а ХАМАС исчезает из кадра.
Остаётся только результат — и повтор делает своё дело. История становится не «террористы прячутся за мирными жителями», а: «Израиль убивает детей».

Психологи называют это эффектом иллюзорной правды: повтори достаточно — и ложь станет «ощущаться» как правда.

В TikTok один и тот же клип может всплыть миллионы раз в день. Обвинения в геноциде, преступлениях, голоде — всё повторяется, пока не закостеневает в «правду».

ХАМАС довёл это до совершенства. И мир вместо того, чтобы разоблачить манипуляцию, проглотил её целиком.

Свободная пресса и открытые платформы позволяют TikTok и Instagram вкладывать пропаганду в головы подростков на тысячах километров от конфликта. То, на что раньше уходили годы цензуры и идеологической обработки, теперь можно достичь одним видео и правильным алгоритмом.

Россия довела это до искусства. Фермы троллей в Санкт-Петербурге, сети ботов, «огненный шланг лжи», как это называет RAND: огромный, быстрый, многоканальный поток дезинформации,
цель которого — не убедить, а парализовать.

Иран делает то же самое. Его режим создаёт фальшивые аккаунты, распространяющие антисемитизм, вплетая его в западные активистские движения. Когда мем попадает в Instagram, происхождение уже забыто. Он выглядит как гуманизм, но это продуманная пропаганда войны.

Самое тревожное — не в том, что эти государства врут. А в том, что западные граждане с готовностью повторяют эту ложь, уверенные, что борются за справедливость. Пропаганде больше не нужны листовки. Инфлюенсеры делают это бесплатно.

Раньше решения принимались правительствами, а народ узнавал о них по радио или в газетах.
Сейчас самыми громкими голосами стали знаменитости и блогеры — люди, ничего не знающие о международном праве или стратегии, но влияющие на общественное мнение сильнее, чем когда-либо.

TikTok особенно тревожит политиков, не только из-за контента, но и из-за контроля. Китайская платформа с сотнями миллионов западных пользователей — это прямой доступ Пекина к сознанию молодёжи. Пропаганда не просто распространяется через TikTok. Она встроена в его механику.

Советский Союз стирал веру с помощью школ и КГБ. Мао — через «сессии борьбы» и «Красную книжку». На это уходили целые империи. Сегодня достаточно одного смартфона. Кремль выкладывает ролик, поджигает искру — и миллионы экранов воспламеняются.

Социальный психолог Джонатан Хайдт показал: соцсети напрямую связаны с ростом депрессии, поляризации и тревожности у молодёжи. Герберт Саймон когда-то сказал: «Избыток информации создаёт дефицит внимания».

А без внимания нет критического мышления. Дети всегда были первой целью пропаганды — потому что они завтра будут голосовать и воевать.

Алгоритмы, на которых построены соцсети, вознаграждают ярость и поощряют стадное мышление.
Ложные новости распространяются на 70% быстрее, а TikTok может завести пользователя к экстремистскому контенту за менее чем 40 минут.

Разработчики это знают. Именно поэтому многие из них не дают своим детям пользоваться этими платформами. А остальным — нет такой защиты. Подростки проводят почти половину бодрствующего времени в ленте. Значит, половина их реальности — это то, что решает показать алгоритм.

Во времена войны это — бесценный ресурс для манипуляций. Каждое видео без контекста подливает масло в огонь. Когда что-то становится вирусным — оно становится «правдой». Попробуйте оспорить — и вас заклеймят «пропагандистом».

Пропаганда — не нова. Нов масштаб и скорость.

В 1940-х нацисты работали с плёнками и радио. Сегодня соцсети учат нас строить «племена» на основе ненависти.

«Посмотри на этого мёртвого ребёнка» — не аргумент. Это эмоциональное оружие. Поделился — ты герой. Задал вопрос — ты монстр.

Авторитарные режимы понимают это лучше, чем мы. Их победы — не на поле боя, а в алгоритмах.

Если бы соцсети существовали в 1940-х, Германия могла бы выиграть. Не танками, а картинкой, которая заглушила бы речи Черчилля. Этот кошмар не стал реальностью — только потому, что тогда технологии ещё не было.

Сегодня она есть. Мы живём в эпоху Wi-Fi, ИИ и глобальной дезинформации.

Завтрашние доказательства могут оправдать Израиль. Но повреждение уже нанесено. Интернет будет переполнен роликами, доказывающими, что любое оправдание Израиля — «пропаганда».

А когда антисемитизм запущен — он редко останавливается сам. История подсказывает: перспективы тревожные.

Парадокс в том, что свободу, которой мы сейчас наслаждаемся — включая возможность публиковать всё, что угодно — мы получили в войне, которую союзники выиграли именно потому,
что их враги не имели доступа к такой медийной мощи.

Теперь эта же свобода стала оружием против тех, кто её защищал.

В эпоху экономики внимания побеждает самый шокирующий образ. Самое мощное оружие XXI века — не бомба, а алгоритм.

Но алгоритмы пишут люди. И значит, люди могут им сопротивляться.

Источник Future of Jewish

Телеграм канал Радио Хамсин >>