«Жестко, стремительно и до конца» — так Генри Киссинджер советовал Израилю завершить Первую интифаду. В летописи военной дипломатии немногие высказывания звучат настолько шокирующе — и настолько верно — как это тихое наставление Киссинджера тогдашнему премьеру Ицхаку Рабину.

Отключите телекамеры и поступите как Южная Африка: сражайтесь без извинений, побеждайте без шоу. Это была жесткая правда, сказанная мягким голосом. Но правда от этого не менее весомая: когда война становится неизбежной, единственно моральный путь — завершить ее быстро, решительно и без самообмана.

Сегодня Израиль снова ведет войну. На этот раз — с ХАМАСом. Но в отличие от 1987 года, израильскому руководству никто не говорит «довести до конца». Напротив — его просят сдерживаться, действовать осторожно, кормить врага, вести переговоры с похитителями и добиваться похвалы от ООН, а не защищать своих граждан.

Хотя Дональд Трамп и Биньямин Нетаньяху заявляли, что ХАМАС должен быть окончательно уничтожен, мы слышали это уже не раз за последний год. Хотелось бы ошибиться, но таким заявлениям нельзя доверять. Вместо этого война затягивается. Заложники остаются в плену. Солдаты гибнут. А их семьи страдают. Ради чего? Ради иллюзии: что моральное сдерживание на войне равносильно моральному превосходству.

Это ложь. Это — аморально.

Начнем с самой возмутительной противоречивости современной войны: с веры в то, что отправлять еду, топливо и медикаменты врагу — это гуманно. Ни одна страна не восприняла эту извращенную логику столь трагически, как Израиль. С 7 октября он направляет гуманитарные грузы в Газу, в то время как хоронит своих погибших, его заложники томятся в туннелях, а солдаты сражаются в заминированных подземельях под больницами. Израиль, по сути, стал первой страной в истории, которая финансирует обе стороны своей собственной войны.

Иллюзия стала глобальной. ООН называет это «сдержанностью». НПО называют это «состраданием». СМИ подают это как «цивилизованную войну».

Но, как блестяще подметила бывшая израильская депутат Эйнат Вильф:

«В Газе живут вполне способные люди — как мы увидели 7 октября. Эта резня потребовала миллиардов долларов, лет инвестиций в инфраструктуру, лидерства, стратегии и видения — пусть и самого извращенного. Это доказывает, что у Газы нет нехватки ресурсов или компетенций. Их проблема — идеология. Это не гуманитарный кризис, а политический проект разрушения, замаскированный под страдание. И что делает международное сообщество в ответ? Продолжает его финансировать.»

И она права. Газа голодает не потому, что бедна. Газа голодает, потому что ее правители выбирают туннели вместо бомбоубежищ, ракеты вместо дорог и мученичество вместо медицины.

И, чтобы окончательно унизить здравый смысл, западные правительства и антиизраильские СМИ сосредоточили всё внимание на Газе, будто стоило бы Израилю просто пустить туда ООН — и всё наладится. Хотя на деле ООН превратила распределение помощи в самоубийственную гуманитарную миссию.

Во время гражданской войны в Сирии ООН направила более 23 миллиардов долларов гуманитарной помощи через агентства, подконтрольные режиму, который передавал продукты лоялистам, одновременно осаждая районы оппозиции. Всемирная продовольственная программа (ВПП) с гордостью заявила, что в 2021 году накормила почти 7 миллионов сирийцев — но умолчала, что значительная часть этой еды поддерживала ту же армию, которая применяла химическое оружие против мирных жителей в Думе.

В Йемене агентства ООН были вынуждены — да, именно вынуждены — использовать подрядчиков, одобренных повстанческим советом хуситов, режимом, который казнит женщин за нарушение дресс-кода и обстреливает ракетами гражданские аэропорты в Саудовской Аравии. Агентства, контролируемые хуситами, такие как фонд «Боньян», связанный с Корпусом стражей исламской революции (КСИР) Ирана, стали «привратниками» гуманитарной помощи — воруя деньги, топливо и продукты, прежде чем что-либо попадет к гражданским.

После геноцида 1994 года хуту воссоздали вооруженные формирования в лагерях беженцев ООН в восточной части Конго. Там они облагали налогами поставки помощи, создавали вооруженные отряды и совершали рейды в Руанду — всё это под защитой ООН. Гома стала не убежищем для мирных жителей, а перевалочным пунктом для боевиков, перевооружающихся за счет риса, профинансированного Западом.

В 2009 году аш-Шабаб получал от 20 до 80 процентов всей продовольственной помощи, поступающей на контролируемые ими территории в Сомали. Они использовали угнанные машины ООН для терактов и брали “таможенные сборы” с гуманитарных работников. В разгар голода перед ООН встала моральная дилемма: кормить умирающих с риском обогатить террористов, или прекратить поставки и быть обвиненной в соучастии в гуманитарной катастрофе. ООН выбрала первое. Аш-Шабаб всё равно взорвал их колонны.

В Эфиопии и правительственные силы, и повстанцы Тыграй обвинялись в перехвате, разграблении и перенаправлении гуманитарной помощи. Как и в Газе, грузовики стали пешками на стратегической доске. Склады ВПП грабились. Машины исчезали. Продовольствие распределялось не по нужде, а по лояльности.

Во всех этих случаях повторяется один и тот же сценарий: гуманитарная помощь, призванная облегчить страдания, превращается в инструмент их продления.

Именно в этом контексте, в этой борьбе, поставка Израилем еды, медикаментов и прочих ресурсов в Газу — это самоубийство.

Вот один факт, который вы вряд ли услышите на следующем заседании Совбеза ООН: Международное право — не глупо. Статья 23 Четвертой Женевской конвенции разрешает гуманитарную помощь, но только при строгих условиях:
— она должна поступать детям до 15 лет, беременным и раненым;
— и не должна использоваться в военных целях.

Если есть обоснованные подозрения, что помощь пойдет на пользу врагу, — сторона, осуществляющая осаду, имеет право отказать.

Повторю: Израиль не обязан поставлять топливо, еду или воду в Газу. И уж тем более — если эта помощь направляется в туннели ХАМАСа или используется для прикрытия заложников.

И снова Эйнат Вильф:

«Международное гуманитарное право писали не пацифисты. Его писали те, кто понимал: войны нужно вести — и войны нужно выигрывать. Снабжать врага, пока он пытается тебя убить — это глупо. Да, именно глупо. А на Израиль сейчас давят, чтобы он делал именно это.»

И действительно — это давление имеет последствия. Каждый грузовик с помощью, въезжающий в Газу, покупает ХАМАСу ещё один час. Каждая отсрочка полного разгрома — это новые погибшие солдаты ЦАХАЛа, новые видео с заложниками, новые похороны.

И вот мы подходим к самой опасной моральной иллюзии — сделкам по заложникам. С 7 октября израильская военная стратегия парализована одной-единственной целью: возвращением заложников. Давайте проясним: спасение пленников — это святая обязанность. Пидьон швуим (освобождение пленных) — одна из высших мицвот в иудаизме.

Но еврейская традиция — не наивна. Мишна (Гитин 4:6) учит: пленников нельзя выкупать дороже их стоимости. Почему? Во имя тикун олам — чтобы не подвергать общество ещё большей опасности. Талмуд объясняет: чрезмерные выкупы провоцируют новые похищения и ослабляют общество. Это не только финансовое предостережение — это предупреждение против стратегического саморазрушения.

Декан Института Аргаман Ронен Шоваль выражает это резче:

«Абсолютная приоритизация возвращения заложников — ошибка. Это даёт ХАМАСу сигнал: похищать евреев — выгодно. ХАМАС использует заложников как щит. Они освободят их только под давлением силы. Чем дольше мы ждём, тем больше солдат погибает. Тем больше детей остаются сиротами.»

И это уже происходит. Война тянется не из-за отсутствия военной мощи, а из-за отсутствия политической решимости. Снова Шоваль:

«Текущая позиция Израиля — наихудшая из возможных: солдаты гибнут, заложники не возвращены, гуманитарная помощь течёт к ХАМАСу, а приказов на победу нет.»

Это не война, а замедленные переговоры о заложниках — на фоне автоматных очередей. Предлагаемая «сделка по заложникам» — поддерживаемая европейскими дипломатами, редакторами и горсткой протестующих в Израиле — это не план освобождения всех пленных. Это театр уступок, главная цель которого — спасти ХАМАС от заслуженного краха.

Прошли месяцы. Тысячи погибших. Города разрушены. И что показал ХАМАС? Ни одного жеста доброй воли. Ни одного достоверного списка заложников. Ни одного сигнала, что они хотят остановить этот кошмар. Только шантаж, затягивание времени и жуткая манипуляция СМИ.

Но главная трагедия — не в поведении ХАМАСа. От геноцидальной секты смерти никто и не ждёт морали. Трагедия — в поведении западных лидеров и израильских крайней левых, которые продолжают верить в сказку: что если ещё немного прогнуться, ещё немного уступить, ещё один раз прекратить огонь, ещё одну группу убийц отпустить, то, может быть, вдруг, ХАМАС сдержит слово.

Тем временем в Израиле и на Западе звучат голоса, требующие — как заголовок в леворадикальной Haaretz — «Верните израильских заложников любой ценой».

Но факт остаётся фактом: невозможно одновременно вести затяжное перемирие, обеспечивать Газу неограниченной гуманитарной помощью (некоторые уже требуют, чтобы Израиль буквально затопил Газу поставками), и при этом рассчитывать на уничтожение ХАМАСа и возвращение всех заложников. Каждая из этих целей подрывает другую, если пытаться достигать их одновременно.

Помимо внутренней противоречивости идеологии «заложники превыше всего», отсутствует базовая проверка реальностью: ХАМАС никогда не освободит всех заложников. Никогда. Они — живой щит, разменная монета, страховка. Для ХАМАСа заложники — не люди, а валюта. И как только вы показываете, что похищение евреев — выигрышная стратегия, вы не просто поощряете террор — вы создаёте для него рынок.

Оставить ХАМАС в живых, особенно контролирующим гуманитарную помощь, проходящую через туннели и курьеров — значит идеологически укрепить его. Финансировать. Субсидировать. Вознаграждать.

Каждый грузовик с топливом, каждый мешок с мукой, каждый день перемирия, потраченный на восстановление ресурсов — это подарок тем, кто клялся повторить 7 октября «снова и снова». Это не гипотеза — лидеры ХАМАСа заявляли это публично.

Какой сигнал это посылает «Хезболле», хуситам, следующей террористической ячейке, уже затаившейся где-то поблизости? Что жизни евреев — предмет торга. Что террор работает. Что если ты достаточно жесток — если ты расчленяешь младенцев на камеру — в конце концов Запад устанет, а Израиль уступит.

Надо сказать прямо: Спасение заложников — священный долг. Но не ценой превращения похищения в национальный вид спорта.

Именно по этой причине Мишна запрещает выкупать пленных за завышенную цену — потому что это разрушает общественный порядок. Почему? Потому что как только вы показываете, что готовы платить любую цену — вас заставят платить каждую цену. Снова. И снова.

Цена стратегии «сначала заложники, потом всё остальное» уже заплачена — и не один раз.

По состоянию на июль 2025 года:
— Погибло 895 израильских солдат, офицеров и резервистов — в том числе во время начальной резни и в ходе текущих боевых действий.
— 315 вдов и вдовцов теперь будут говорить с надгробиями до конца своей жизни.
— Более 600 сирот никогда больше не отпразднуют Песах или Суккот с мамой или папой.

Министерство обороны сообщило в воскресенье: число раненых в этой войне превысило 16,000 человек. Среди них — ампутанты, пострадавшие с травмами мозга, сотни — потерявшие зрение, конечности или подвижность. Это не статистика — это мужчины и женщины, которые больше никогда не обнимут ребёнка двумя руками, это парализованные ветераны, когда-то штурмовавшие вражеские укрепления, а теперь не в силах подняться по лестнице.

Уровень ПТСР (посттравматического стресса) вырос резко в первые месяцы войны. Более 1,600 солдат уже в январе 2024 года показывали признаки тяжёлых психологических расстройств, и 76% из них были отправлены обратно на фронт после «полевого лечения».

Самоубийства продолжаются — тихие, незаметные жертвы войны, которую мы отказываемся закончить.

Вот горькая истина, которую больно произнести, но невозможно больше отрицать: Превращение возвращения всех заложников в абсолютную цель (иллюзия не менее опасная, чем та, что породила соглашения Осло) игнорирует дорогостоящую моральную арифметику: обмен временного облегчения на постоянную угрозу означает лишь одно — больше смертей, больше похищенных, больше войн.

ХАМАС никогда не вел переговоры добросовестно. Он сыграл на карте заложников с дьявольским искусством, выманивая топливо, еду, перемирия и дипломатический паралич в обмен на списки, фотографии и обещания.

Пришло время назвать вещи своими именами: война, которую не ведут ради победы — это война, обречённая на поражение. Кормить врага, менять заложников на террористов, и затягивать войну под вывеской морали — не есть мораль, а чистое безумие.

Терроризм не побеждается речами на Генассамблее ООН. Он побеждается ударом, который ломает хребет врага, и ясно заявляет: НИКОГДА СНОВА.

Генри Киссинджер, несмотря на споры вокруг его фигуры, это понимал. Лучшая война — это быстрая война. Худшая — это затяжная война, продлеваемая ложным милосердием. Гуманизм, питающий убийства — не сострадание, а соучастие.

Нам говорят, что мы должны жалеть Газу. Финансировать её, восстанавливать инфраструктуру, и воспринимать её лидеров как партнёров.

Но, как предупреждала Эйнат Вильф: Газа — это не гуманитарный кризис. Это милитаризованная теократия, вооружённая до зубов, фанатичная по своей сути и финансируемая теми, кто до сих пор верит, что любое страдание — это невинность.

Это не так.

ХАМАС, а вместе с ним и многие жители Газы, которые поддерживают ХАМАС, участвовали в резне 7 октября и с энтузиазмом встречали шоу с освобождением заложников, сами выбрали путь страдания и превратили смерть, разрушение и лишения в оружие.

У Израиля нет ни юридической, ни моральной обязанности обеспечивать Газу топливом и медикаментами — ровно так же, как у союзников не было обязанности восстанавливать Германию или Японию сразу после краха их культов смерти.

Пора прекратить иллюзии:
— Прекратить сделки по заложникам
— Прекратить поставки топлива
— Прекратить доставку еды и лекарств
— Прекратить лицемерие стран, осуждающих Израиль, но отказывающихся принимать беженцев из Газы
— Прекратить соучастие ООН в терроризме

И закончить войну так, как заканчиваются справедливые войны: ПОБЕДОЙ.

Войны заканчиваются не благотворительностью, а ясностью цели — победой над врагом, сломом его воли и обеспечением того, чтобы он больше никогда не восстал.

Источник Future of Jewish

Телеграм канал Радио Хамсин >>