Главный редактор Walla позвонил мне с интересным предложением: «Ты должен написать материал о Стефани Эллер», — сказал он.

Имя «Стефани Эллер» тогда еще не прозвучало. В тот момент ни он, ни я не узнали ее сразу. Вместо этого редактор сказал что-то вроде: «Напиши про эту раздражающую блондинку из Международного комитета Красного Креста (МККК)».

Возможно, одно из этих определений — «раздражающая» или «блондинка» — не было произнесено вслух, но оба висели в воздухе. Не было сомнений, о ком идет речь. Она явно была блондинкой, и единственная причина писать о ней заключалась в том, что она взбесила миллионы израильтян.

Это вполне естественно. Нас раздражает, когда люди ведут себя не так, как мы ожидаем. Нас возмущает, когда представитель МККК сидит рядом с террористом в маске и подписывает «документы о передаче» мирных жителей, которых вытащили прямо с вечеринки или вырвали из кроватей в пижамах. Это почти так же невыносимо, как и тот факт, что Красный Крест — организация, обязанная сохранять нейтралитет и оказывать медицинскую помощь раненым с обеих сторон — более 500 дней вообще никак не помогала нашим пленным.

Но зачем останавливаться на 500 днях? Вчера мы получили болезненное напоминание о том, что за 3 825 дней в плену Красный Крест так и не предпринял ничего для благополучия Авера Менгисту, несмотря на многочисленные обращения его семьи, которая встречалась с представителями организации в Женеве.

Прежде чем углубиться в расследование о Стефани Эллер (спойлер: тайна вокруг нее только запуталась еще больше), стоит на мгновение вернуться в Швейцарию.

Взгляд на МККК, базирующийся в Швейцарии

Шоколад. Это первое слово, которое приходит мне в голову, когда я думаю о Швейцарии. Другие, возможно, вспомнят точные часы, прочные чемоданы или даже Евровидение — первый конкурс был основан в Женеве, проведен в Лугано и выигран Лиз Ассией, швейцарской певицей из кантона Аргау. Но моя любовь к сладкому неизбежно направляет мои мысли именно к шоколаду.

В прошлом году я почти случайно оказался в Монтрё — городе с богатой культурной историей на берегу Женевского озера. Там Фрэнк Заппа поджег знаменитый концертный зал казино, что вдохновило Deep Purple на создание Smoke on the Water. Внутри казино находилась студия звукозаписи, где Queen записывали свои альбомы. Сегодня это музей, посвященный группе, где на полу можно увидеть отметку с надписью: «Здесь стоял Фредди Меркьюри, когда записывал свою последнюю песню». А на берегу озера ему установили памятник.

Но прекрасная Женева с ее освежающими глаза оттенками синего и зеленого известна не только шоколадом и часами. Она также мировой символ нейтралитета — здесь проходили Женевская конференция, Женевская инициатива, а главное, Женевская конвенция, из которой и родился Красный Крест.

Прежде чем вернуться к Стефани Эллер, давайте вспомним человека с внушительными усами — Анри Дюнана. Этот швейцарский бизнесмен, родившийся в Женеве, стал свидетелем ужасов битвы при Сольферино 24 июня 1859 года, во время Второй войны за независимость Италии.

Битва свела 118 000 итало-французских солдат против 100 000 австрийцев в девятичасовом сражении, которое вошло в учебники истории как победа Италии. Однако то, что часто упускают из виду, — это потери: 37 000 человек погибли, 23 000 были ранены, а 12 000 пропали без вести или попали в плен. Многие из погибших могли бы выжить, если бы получили медицинскую помощь, но большинство скончались прямо на поле боя из-за ее отсутствия.

Дюнан, не способный закрыть на это глаза, собрал местных жителей, чтобы оказывать первую помощь раненым с обеих сторон под лозунгом Fratelli tutti («Мы все братья»). Этот опыт побудил его написать Воспоминание о Сольферино, которое он опубликовал в 1862 году за свой счет. В книге он не только описал ужасы, свидетелем которых стал, но и предложил революционную идею: создание международной нейтральной организации, которая будет заботиться о раненых во время войны, независимо от их принадлежности.

Эта книга заложила основу для первой Женевской конвенции 1864 года. Актуальная версия — четвертая — была принята после Второй мировой войны и до сих пор определяет рамки допустимого ведения войны. Позднее Дюнан стал первым лауреатом Нобелевской премии мира. Основанная им организация получила эту награду трижды — в 1917, 1944 и 1963 годах. Сегодня Международное движение Красного Креста и Красного Полумесяца насчитывает около 16 миллионов добровольцев по всему миру.

Перенесемся в настоящее — к пропагандистским церемониям с заложниками

Когда я вижу, как Стефани Эллер подписывает документы рядом с террористами — а Красный Крест в это время выполняет роль такси, перевозя пленных с «победных» церемоний ХАМАСа к ЦАХАЛу, — я задаюсь вопросом: что вообще означает «нейтралитет»?

Фраза «Самые темные уголки ада предназначены для тех, кто сохраняет нейтралитет во времена морального кризиса» часто приписывается Данте Алигьери. Однако сам Данте написал еще более жестокие слова. Он даже не отправил нейтралов в ад — он оставил их в преддверии, где их бесконечно жалят осы, а они вынуждены вечно гнаться за развевающимся флагом. Они даже не были достойны ада, потому что грешники там могли бы утешаться мыслью, что существуют и те, кто хуже них.

Стефани Эллер, возможно, одна из самых загадочных персон в мире. С одной стороны, она вошла в миллионы домов через экраны телевизоров и смартфонов. С другой — о ней нет ни следа в соцсетях или поисковых системах. Даже ее официальные обращения к структурам Красного Креста вызывают больше вопросов, чем ответов.

Анализ отчетов Красного Креста показывает, что в 2014 году она находилась на окровавленных полях сражений в провинции Анбар, Ирак, закутанная в скромный платок. Она помогала в экстренных гуманитарных операциях, пока силы ИГИЛ пытались захватить этот район. Некоторые назвали бы ее героем.

В том же году швейцарский документальный фильм “Между фронтами” показал работу представителей Красного Креста, представив Эллер как проницательную молодую делегатку, расследовавшую условия содержания палестинских заключенных в Израиле.

Но спустя десять лет, когда она подписывает документы об освобождении в Газе бок о бок с террористами в масках, возникает вопрос: куда делся ее нейтралитет?

Как раз когда я уже собирался сдаться, в соцсетях всплыло объявление с предложением подать заявку на должность делегата Красного Креста.

Я не стал подавать заявку. Не потому, что я против гуманитарной помощи — я поддерживаю предоставление помощи детям в Газе. Мирные жители с обеих сторон не должны страдать от войны. Но я не могу оставаться нейтральным, видя подобные зверства.

День, когда Красный Крест участвовал в церемонии, где тела убитых детей выставлялись под радостную музыку, стал позором, который будет преследовать организацию десятилетиями.

Если это называется нейтралитетом, то я предпочел бы выбрать сторону — против открытого убийства детей.

Со своей стороны, Красный Крест защищает свои действия. В редком заявлении организация заявила, что вокруг ее работы распространяется дезинформация. Она подчеркнула, что ее операции зависят от доброй воли воюющих сторон, а активное вмешательство могло бы поставить под угрозу и сотрудников, и пленных.

Возвращаясь к разговору с редактором, я понял, что «раздражающая» — не совсем то слово. Стефани Эллер вступила в правозащитную организацию по благородным причинам, но в итоге стала лицом института, который потерял ориентиры.

Если бы Жан Анри Дюнан был жив сегодня и стоял на берегу Женевского озера, он, возможно, понял бы, что красный крест на белом фоне превратился в нечто иное — в белый флаг капитуляции, поднятый во имя нейтралитета.

Источник Jerusalem Post

Телеграм канал Радио Хамсин >>