После того как в конце мая 2024 года Испания, Ирландия и Норвегия официально признали палестинское государство, «попыткой вновь сосредоточить внимание на поиске политического решения войны на Ближнем Востоке», к ним в последнее время присоединились и другие страны.

Президент Франции Эммануэль Макрон заявил о намерении сделать то же самое, но ждёт заседания Совета Безопасности ООН в сентябре. Франция, по его словам, «останется верна своей исторической приверженности справедливому и устойчивому миру на Ближнем Востоке». Аналогичным образом премьер-министр Великобритании Кит Стармер подтвердил, что Соединённое Королевство намерено признать «государство Палестина» на этом собрании, если израильское правительство не предпримет существенных шагов к прекращению ситуации в Газе, не согласится на прекращение огня и не возьмёт на себя обязательства по достижению долгосрочного и устойчивого мира, который восстановит перспективу реализации решения о двух государствах.

Условное признание со стороны Стармера, включающее в себя допуск гуманитарной помощи ООН и требование отказа от аннексии Западного берега, выглядит довольно двусмысленно. Помимо критики, которую он уже получил — в том числе утверждений, что признание палестинского государства дестабилизирует международное право — он, по сути, дарует право, которым обладали очень немногие: право отказать в государственности одному народу, который уже семь десятилетий имеет этот статус.

Стармер требует, чтобы ХАМАС немедленно освободил всех 50 оставшихся заложников, согласился на прекращение огня, разоружился и признал, что не будет участвовать в будущем управлении сектором Газа. Если это не полная противоположность реалполитике, то что тогда ей является? И если ХАМАС отвергнет эту схему, смогут ли её принять другие террористические организации, такие как ООП, даже несмотря на то, что их цели в целом совпадают с целями ХАМАСа?

Оставим в стороне бессмысленную логику Стармера. А что насчёт Макрона?

Моя первая мысль, когда я услышал, что Макрон намерен торжественно объявить примерно через месяц о том, что Франция, «верная своей исторической приверженности справедливому и прочному миру на Ближнем Востоке», признает «Палестину», — это сочувствие жителям Новой Каледонии, народу канаков.

Франция колонизировала эти тихоокеанские острова в 1853 году и, среди прочего, практиковала работорговлю, заставляя местное население трудиться на плантациях. Несмотря на различные соглашения, заключённые за прошедшие годы, коренные народы до сих пор ждут полной независимости.

Я также подумал об острове Корсика в Средиземном море, аннексированном Францией в 1768 году. Он имеет статус «территориального коллектива» Франции, но и там люди до сих пор пребывают в ожидании. В их случае ожидается «форма автономии» в ближайшем будущем. Арабы Иудеи и Самарии могли бы достичь этого ещё 45 лет назад.

Моя вторая мысль была о том, не пытается ли Макрон отвлечь внимание от своего юридического скандала с политическим комментатором и подкастером Кэндис Оуэнс. Эта крайне правая политическая обозревательница, распространяющая антисемитские теории заговора в духе средневековья, утверждает, что супруга Макрона, Брижит, родилась мужчиной. Супруги подали судебный иск в Делавэре, заявив, что Оуэнс распространяет «абсурдные, клеветнические и нелепые вымыслы».

Будет ли кто-нибудь подавать в суд на самого Макрона за его абсурдные, клеветнические и нелепые вымыслы о «Палестине», — признаюсь, это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Заявлять, как делает он, что его решение «соответствует исторической приверженности Франции справедливому и прочному миру на Ближнем Востоке» — значит искажать историческую правду и способствовать распространению ложного нарратива о будущем.

Моей последней спонтанной реакцией стало размышление о подлинной причине заявления Макрона. Возможно, здесь всплыли воспоминания о завоевании и оккупации Франции в начале VIII века мусульманским халифатом Омейядов? Это был период расцвета мусульманской колонизации и строительства империи.

Пытается ли Макрон предотвратить новую, современную версию оккупации Франции мусульманами? Умиротворяет ли он про-палестинское движение в своей стране, которое, в свою очередь, вызывает всплеск жестокой, убийственной ненависти к евреям?

И ещё один важный вопрос: в чём именно заключается эта самая «историческая приверженность» Франции миру на Ближнем Востоке? Насколько она вообще исторична?

Во время Первого крестового похода Раймон IV, граф де Сен-Жиль из Тулузы, Франция, на пути к завоеванию Иерусалима в 1101 году, основал крепость недалеко от Шило, которая с тех пор известна как Синджиль — искажённое произношение его имени. Город был основан в 1105 году. Его жители происходят из племени Мурра, эмигрировавшего с Аравийского полуострова. Хотя это и не библейская история, для нынешнего «прогрессивного» поколения, возможно, она всё равно слишком древняя.

Хорошей отправной точкой можно считать 1847 год, когда Латинский патриархат Иерусалима восстановил французские католические благотворительные учреждения, ставшие инструментами колонизации, культурного и экономического господства, а также миссионерской деятельности по обращению в христианство. В 1882 году французские паломники отправились в Иерусалим в рамках первого «покаянного паломничества», что стало залогом будущих успехов.

Всё это развивалось в рамках внешнеполитической интервенционистской кампании, которая была резко прекращена в декабре 1918 года, когда премьер-министр Франции Жорж Клемансо и премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж достигли соглашения, по которому Франция отказывалась от своих претензий на Палестину. Считается, что Клемансо был одержим идеей La Syrie Intégrale («Великой Сирии»), включающей часть Палестины на юге и Киликию на севере.

Пытается ли Макрон возродить «присутствие» во «Французской Палестине» — только теперь в арабской версии, а не как национальном доме еврейского народа?

Когда 7 мая Макрон принял исполняющего обязанности президента Сирии Ахмеда аль-Шаара, он заявил, что это соответствует «многолетней (sic!) приверженности Франции поддержке сирийского народа в его стремлении к миру и демократии».

Или же Макрон пытается не допустить появления «Палестины»… во Франции? Или, точнее, не пустить к себе «палестинских беженцев»?

11 июля этого года Национальный суд Франции по вопросам убежища постановил, что палестинцы из Газы, не находящиеся под защитой ООН, могут получить статус беженца. Это решение стало прецедентом, поскольку ранее на рассмотрение могли претендовать только палестинцы, подпадающие под мандат БАПОР (Ближневосточного агентства ООН для помощи палестинским беженцам) — и только при соблюдении особых условий.

Макрон играет не только с историей, дипломатией и гуманитарными идеалами — он играет с огнём. Признание арабской Палестины до достижения мира и безопасности для Израиля противоречит той «визии», которую он провозглашает. Кампания «Свободная Палестина» в своих намерениях ведёт к геноциду в отношении Израиля, а те, кто продвигает идею двух государств, либо намеренно, либо по глупости, закрывают глаза на её последствия.

Что ещё хуже, этот шаг наверняка приведёт к большему количеству страданий, боли и смертей, чем освещается в СМИ — весьма неискренне, к слову.

Источник JNS

Телеграм канал Радио Хамсин >>