В безлунную ночь в марте 1970 года разведывательный корабль ВМФ СССР «Курсограф» быстро двигался к месту встречи. Две недели назад маршал Дмитрий Устинов, тогдашний высокопоставленный чиновник Минобороны, а впоследствии министр обороны СССР, приказал кораблю прервать патрулирование в Тихом океане и направиться в военный порт Владивосток для погрузки нескольких ящиков и одного пассажира. После этого «Курсограф» должен был отправиться в Аденский залив в Йемене и ожидать дальнейших указаний. Секретная операция имела кодовое название «Восток». Экипажу корабля было строго запрещено задавать вопросы, открывать грузовые ящики или пытаться заговорить с таинственным пассажиром, который поднялся на борт. Этот человек был Сергеем Гранкиным, майором пятого отдела КГБ, сверхсекретного подразделения, ответственного за взаимодействие с «освободительными организациями» по всему миру.

Гранкин, 35-летний сотрудник КГБ, действовал по поручению и под пристальным наблюдением Юрия Андропова, всемогущего начальника советских спецслужб и председателя КГБ.

Когда «Курсограф» приближался к Адену, капитану были переданы координаты для ночной встречи в центре залива, между Йеменом и Сомали. Около 21:00 корабль снизил скорость, и его и выключил огни были. Вдруг вдали появился приближающийся мигающий свет — красный сигнальный фонарь на мачте гражданского грузового судна.

Два судна обменялись заранее согласованными сигналами. Затем «Курсограф» выгрузил ящики с грузом на резиновые лодки, которые отправились к гражданскому судну. После нескольких поездок туда и обратно Гранкин также пересел на второе судно. 

Гранкин, несмотря на темноту, приступил к осмотру груза. В ящиках находились пистолеты, пулеметы, РПГ, гранаты, снайперские винтовки, а также фугасы и придорожные бомбы с дистанционными детонаторами — передовые технологии того времени.

Гранкин повернулся к мужчине ближневосточной внешности, стоявшему на палубе недалеко от него и похожему на командира корабля, и тепло пожал ему руку.

Это был Вади Хаддад, руководитель оперативного отдела Народного фронта освобождения Палестины (НФОП), который был известен в КГБ под псевдонимом «Националист» и считался одним из самых опасных террористов в мире, долгие годы возглавлял список на ликвидацию израильского Моссада. 

Это оружие, включая современное вооружение, которое СССр даже не предоставлял странам Варшавского договора, предназначалось для проведения Хаддадом серии террористических актов, убийств и похищений по всему миру.

Через полгода после той ночной встречи в Аденском заливе, 6 сентября 1970 года, террористы НФОП, вооруженные оружием, полученным от КГБ, угнали несколько реактивных авиалайнеров, летевших в Нью-Йорк и Лондон. Один из угонов, рейс 219 Эль-Аль из Амстердама, был сорван благодаря действиям тайных маршалов авиации Шин Бет, которые убили одного из террористов Патрика Аргуэлло и арестовали его соучастницу Лейлу Халед. Двум другим угонщикам не разрешили сесть на этот рейс, и вместо этого они угнали рейс 93 компании Pan Am. Угонщики направили четыре самолета в Иорданию, где они были вынуждены приземлиться на удаленной взлетно-посадочной полосе Доусон-Филд, на бывшей базе британских военно-воздушных сил.

За тридцать один год до терактов 11 сентября Хаддаду уже удалось осуществить теракт, включавший одновременный захват нескольких реактивных авиалайнеров.

Этот инцидент стал одним из триггеров крупного конфликта в Иордании с террористическими организациями, известного как «Черный сентябрь», и сыграл ключевую роль в изменении хода истории на Ближнем Востоке. 

Оружие, поставленное КГБ Вади Хаддаду и его Народному фронту освобождения Палестины, было использовано в ряде террористических актов по всему миру. Оно применялось для атак на американцев в Ливане, израильтян в Европе, а также для взрыва нефтяных резервуаров. Это оружие использовалось в попытке потопить израильский танкер в Красном море и планировалось к применению в нападении на Израильскую алмазную биржу в Рамат-Гане. Кроме того, часть этого оружия была задействована террористами при угоне самолета Air France, летевшего в Энтеббе в июне 1976 года.

Эта партия оружия стала еще одним звеном в длинной цепи масштабного сотрудничества между разведывательными службами Восточного блока, возглавляемыми КГБ, и палестинскими террористическими организациями.

Секретные документы КГБ раскрывают, что оно предоставляло Хаддаду и его людям обучение, финансирование, оружие и помощь в подготовке к конкретным атакам. В некоторых случаях КГБ самостоятельно инициировало теракты, осуществляемые Хаддадом и его группировкой. Народный фронт освобождения Палестины под руководством Хаддада был лишь одной из многих террористических организаций, контролируемых и поддерживаемых Москвой.

***

Первая глава серии статей «Ближневосточные файлы КГБ», проливает свет на материалы из примерно 6000 документов КГБ, переправленных на Запад в начале 1990-х годов, рассказывает о том, как Василий Митрохин, занимавший руководящую должность в архиве КГБ, использовал свое положение для копирования сверхсекретных документов, не вызывая подозрений у советских властей.

Эти документы помогли выявить около 1000 агентов КГБ по всему миру и раскрыть множество тайных шпионских операций. Они также стали основой для двух книг, написанных профессором Кристофером Эндрю в соавторстве с Митрохиным. Однако только часть информации из этого обширного источника была доступна Израилю, и многие подробности о деятельности КГБ в еврейском государстве до сих пор остаются засекреченными.

Документы Митрохина, недавно перевезенные в Черчилль-колледж в Кембридже, предоставили уникальный взгляд на деятельность Советского Союза в отношении Израиля. В течение последних шести месяцев проводился их тщательный анализ, перевод и сопоставление с другими доступными источниками информации. Первая  глава серии раскрывает список агентов, которые, согласно документам, действовали в Израиле. Среди них были члены Кнессета, представители СМИ, старшие инженеры, занимающиеся секретными проектами, и офицеры, проникшие в высшие эшелоны ЦАХАЛа.

Углубляясь в тайны, оставленные Митрохиным, мы увидели, как формировалась еще одна советская стратегия: не довольствуясь простым проникновением в центры власти в Израиле и сбором разведданных о еврейском государстве, КГБ также наладил обширные связи с палестинскими террористическими организациями, во многом содействуя их деятельности.Эти открытия представляют лишь часть широкой истории о том, как Советский Союз вел своего рода «теневую войну» против Израиля (и США) на протяжении многих лет, используя террористические группы как своих доверенных агентов. 

В течение многих лет израильские спецслужбы подозревали, что КГБ помогает по крайней мере некоторым палестинским террористическим организациям, но обычно это были общие подозрения, которые не обязательно основывались на качественных или надежных разведывательных данных. Архивы Митрохина доказывают, насколько глубоким было сотрудничество между СССР и палестинскими террористическими организациями и какую кровавую цену заплатил за это мир в целом, и особенно израильтяне.

«Дайте мне ракеты»

Советское шпионское агентство КГБ использовало кодовые названия для идентификации различных фракций в Организации освобождения Палестины (ООП) в конце 1960-х годов, что отражает их стратегическое и детальное вовлечение в палестинскую проблематику. Фатх, ключевое движение под руководством Ясира Арафата, именовалось «Кабинет», подчеркивая его центральную роль. Народный фронт освобождения Палестины (НФОП) получил название «Хутор», что символизирует его более мелкомасштабную, но значимую роль. Демократический фронт освобождения Палестины (ДФОП) обозначался как «Школа», возможно, указывая на их идеологическую или образовательную роль. Народный фронт освобождения Палестины Ахмада Джибриля — Главное командование (НФОП-ГК) получил название «Блиндаж», что может отражать их более защищенный или укрепленный характер. Эти кодовые названия отражают не только разнообразие и специфику различных фракций в ООП, но и глубокое понимание КГБ их структуры и роли в палестинском движении.

Документы Митрохина раскрывают уровень внимания и вовлеченности КГБ в деятельность Организации освобождения Палестины (ООП) и её лидера Ясира Арафата, известного под кодовым именем «Ареф». Записки в архиве указывают на скептицизм КГБ по отношению к Арафату, особенно касательно его обещаний и предоставленной информации, которая была скудной и только служила продвижению его интересов. КГБ даже сомневалось в некоторых биографических деталях, представленных Арафатом — в его прошлом как боевого солдата, его месте рождения и т.д..

Тем не менее, КГБ активно работало с лидером Фатха, направив опытного офицера связи Василия Самойленко. Кроме того, КГБ успешно внедрило агента в в офис Хани аль-Хасана, одного из ключевых советников Арафата, а позже одного из ведущих чиновников Палестинской автономии. Это был Рафат Абу Ауон, кодовое имя «Гидар», завербованный в 1968 году и много лет снабжавший КГБ ценной информацией.

Однако основной интерес КГБ был направлен на другие фракции ООП, в частности на Народный фронт освобождения Палестины (НФОП) под руководством Джорджа Хабаша. «Одной из причин этого является марксистско-ленинская идеология людей Хабаша», — объясняет профессор Кристофер Эндрю, один из ведущих мировых историков, исследующих спецслужбы, чья вторая книга о документах Митрохина включает обширную главу о деятельности КГБ на Ближнем Востоке

Это подчеркивает стратегическую приоритизацию КГБ в отношении различных элементов палестинского движения и их поддержку различных групп в зависимости от политических и идеологических интересов Советского Союза.

Вади Хаддад, заместитель главы Народного фронта освобождения Палестины (НФОП) и араб-христианин из Цфата, сыграл ключевую роль в развитии новой формы терроризма, включая угон самолетов. Это было отмечено профессором Кристофером Эндрю, авторитетным исследователем спецслужб. Хаддад понимал, что угон самолетов не только является эффективным инструментом политического давления, но и обеспечивает значительное международное медийное внимание.

Осознавая мощь медийного влияния, Хаддад организовывал террористические акции, которые получали широкое освещение в СМИ, тем самым увеличивая влияние и внимание на международной арене. Он считался одним из основоположников современного терроризма, активно использовавшего угон самолетов как метод борьбы. Эта стратегия значительно изменила ландшафт международного терроризма и оставила заметный след в истории.

Угон самолета Эль-Аль, который направлялся в Алжир в июле 1968 года, был одним из первых значительных актов международного терроризма, организованных Вади Хаддадом. Этот инцидент привлек широкое внимание, так как закончился обменом пассажиров на 16 палестинских заключенных, что палестинцы восприняли как значительный успех.

Другим знаковым эпизодом, связанным с Хаддадом, был угон рейса 840 TWA из Тель-Авива в Дамаск в августе 1969 года. Этот угон также получил значительное освещение в СМИ. Пассажиры были освобождены после приземления самолета в Дамаске, но не раньше, чем террористы успели взорвать пустой самолет. Одной из участниц угона была Лейла Халед, печально известная террористка и протеже Хаддада, известная своим участием во многочисленных террористических актах. Во время полета в Дамаск Халед вошла в кабину, приставила пистолет к голове капитана и приказала ему «пролететь над Хайфой, над моим городом, над Палестиной — куда мне не дают вернуться».

Игаль Пресслер, старший офицер израильской военной разведки, охарактеризовал Вади Хаддада, высокопоставленного террориста из Народного фронта освобождения Палестины (НФОП), как «палестинского Карлоса», имея в виду знаменитого террориста Карлоса Шакала. Пресслер отметил, что Хаддад был особенно опасен и хитер, что делало его серьезной угрозой. Израильские спецслужбы вели продолжительную и сложную кампанию по противодействию его деятельности.

Документы Митрохина раскрывают, что израильские спецслужбы не только боролись с талантливым и жестоким террористом, но и противостояли поддержке его самого со стороны  КГБ. КГБ настолько впечатлилось оперативными способностями Хаддада, что после успешных угонов самолетов вновь активно воспользовалось его услугами. Это подтверждает глубокую связь между КГБ и палестинскими террористическими группировками, где Советский Союз играл ключевую роль в поддержке и организации террористических актов против Израиля и его союзников.

В секретных документах, описанных Митрохиным, содержится информация о том, что начальник КГБ Юрий Андропов в конце 1969 года подготовил отчет для тогдашнего лидера Советского Союза Леонида Брежнева, в котором рассказывается о вербовке Вади Хаддада, лидера Народного фронта освобождения Палестины (НФОП). Хаддад был завербован под кодовым именем «Националист».

Андропов в своем докладе акцентировал внимание на стратегическом значении Хаддада для советской разведки. Он отмечал, что отношения КГБ с Хаддадом позволяют контролировать деятельность отдела внешних операций НФОП, оказывать влияние в интересах СССР и достигать определенных целей через НФОП, при этом сохраняя необходимую конфиденциальность. Этот доклад подчеркивает глубокую интеграцию между советской разведкой и палестинскими террористическими организациями, а также стратегическое значение этого сотрудничества для Советского Союза. 

Андропов объяснил Брежневу, что использование Вади Хаддада позволит КГБ выполнять так называемые «активные меры». В контексте внутреннего лексикона КГБ, «активные меры» определяются как операции, выполняемые агентами или боевиками, целью которых является решение международных проблем, введение в заблуждение оппонентов, ослабление их статуса и снижение их способности успешно реализовывать планы, враждебные Советскому Союзу.

Таким образом, Андропов подчеркивал, что КГБ сможет осуществлять свои операции через действия Хаддада и его людей, при этом не оставляя прямых следов, которые могли бы указывать на причастность советской разведки. Это означало, что КГБ мог использовать Хаддада для реализации своих операций, скрывая свою прямую роль в этих действиях.

Хаддад выразил свои амбициозные требования к КГБ, включая запрос на зенитные ракеты класса «земля-воздух», придорожные заряды с дистанционным подрывом, морские мины, глушители, минно-взрывные заряды с задержкой взрыва, а также военное обучение. Это указывает на его стремление к проведению масштабных террористических операций, требующих сложного вооружения и обучения.

КГБ отметило, что большая часть запрашиваемого Хаддадом оружия действительно имелась в арсенале Департамента V, хотя такое оружие ранее не предоставлялось элементам вне Советского Союза. Это подчеркивает необычность и рискованность операции по поддержке Хаддада, поскольку она включала передачу высокотехнологичного оружия, которое обычно сохранялось в пределах Советского блока.

Таким образом, сотрудничество Хаддада с КГБ представляло собой значительный вклад в его террористическую деятельность, обеспечивая необходимые ресурсы для осуществления его агрессивных планов против Израиля и других целей. Это сотрудничество также иллюстрирует глубокую вовлеченность Советского Союза в поддержку террористических действий на Ближнем Востоке. 

Москва приняла решение удовлетворить большую часть требований Хаддада, кроме его запроса на зенитные ракеты, что стало началом операции «Восток». Всё оружие, поставленное Хаддаду, было лишено маркировок, указывающих на его советское происхождение. Для обеспечения дополнительного маскировки, поставки включали в себя пистолеты из Западной Германии, американские винтовки и британские глушители.

Дистанционно управляемая взрывчатка модели Snop обладала возможностью дистанционного подрыва в городских условиях на расстоянии до 2 км, а на открытой местности — до 15-20 км. Таймер взрывчатки позволял задать время взрыва в диапазоне от 15 до 144 минут после установки.

Хаддад, проживавший в то время в Бейруте, поддерживал связь с КГБ через их представительство в столице Ливана, часто в ходе секретных встреч в одном из его убежищ. Он стремился к максимальной конфиденциальности, не раскрывая даже своему непосредственному руководителю Джорджу Хабашу подробности своего сотрудничества с КГБ. Это сохранение секретности было эффективным до тех пор, пока в ситуацию не вмешались израильские спецслужбы.

Израильская разведка выявила одно из укрытий Хаддада — квартиру на улице Мухи А-Дин аль-Хаят в Бейруте. В июле 1970 года израильские военно-морские коммандос добралась до берега Бейрута на резиновых лодках, чтобы доставить гранатометы агентам Моссада из подразделения «Кейсария». Агенты Моссада арендовали квартиру напротив окна Хаддада, откуда в 14:00 следующего дня были выпущены две ракеты из РПГ в его гостиную.

Майк Харари, командир дивизии «Кейсария», в одном из последних интервью перед смертью рассказал, что в квартире Хаддада были две комнаты: одна использовалась как гостиная, а в другой находились его жена и дочь. Голда Меир, тогдашний премьер-министр Израиля, приказала обеспечить безопасность невиновных, поэтому Харари должен был действовать осторожно.

Агент Моссада увидел Хаддада в гостиной, нацелил ракету и установил таймер. Но в последний момент Хаддад переместился в другую комнату и таким образом выжил. Этот инцидент подчеркивает сложность и опасность операций, проводимых Моссадом, и в то же время их стремление избегать невинных жертв.

«Патологическая враждебность»

Новости о покушении на Хаддада в Бейруте достигли Леонида Брежнева, что отразило важность этого события для советского руководства и увеличило ценность Хаддада в глазах КГБ. После этого инцидента КГБ решил использовать Хаддада для выполнения особо секретной операции: похищения руководителя бейрутской резидентуры ЦРУ для допроса в Москве. Юрий Андропов, руководитель КГБ, в своем докладе Брежневу описывал цель операции как возможность получить достоверную информацию о деятельности американской разведки на Ближнем Востоке.

Руководитель бейрутской агентуры ЦРУ описывался так: родился в 1918 году в Денвере, штат Колорадо, антисоветчик, патологически враждебен к СССР и коммунизму, действует против советских учреждений и дипломатических миссий. Андропов обещал Брежневу, что КГБ не будет подозреваемым в этом похищении, так как в то время палестинские организации усилили свои атаки против американских целей. Это создавало уверенность в том, что Ливан и США заподозрят палестинцев в похищении.

Операция «Винт» была одобрена Брежневым 5 мая 1970 года. Это было еще одно свидетельство глубокого вовлечения КГБ в поддержку и использование палестинских террористических организаций для достижения своих собственных целей на Ближнем Востоке.

В документах Митрохина содержится отчет о слежке за руководителем ЦРУ: «Он проживает на четвертом этаже по адресу бульвар Рамлет-эль-Байда, дома 168-174. Ему принадлежит автомобиль Mercury Comet, дипломатический номер 104/115, светло-голубого цвета». В сообщениях также упоминается, что у него есть «собака, черный пудель, которую он выгуливает самостоятельно».

В приказе об операции подробно описывается план похищения: «К его носу и рту будет приложена тряпка, пропитанная химическим веществом, из-за которого он потеряет сознание на три-пять минут. В это время ему будет введено успокаивающее средство». Согласно словам врачей КГБ, предоставивших успокаивающее, «через некоторое время он приходит в сознание, может сидеть и осознавать происходящее, но не способен сопротивляться».

После похищения руководителя резидентуры ЦРУ, как указывается в приказе об операции, его должны были доставить в район Баальбека, откуда его предполагалось переправить в Сирию и содержать на охраняемом объекте КГБ в районе Забадани. Там его ожидал жесткий допрос, в ходе которого он должен был раскрыть информацию об американской разведке. «Задача состоит в том, чтобы заставить его понять, что он не может вернуться в свою страну (поскольку раскрыл информацию), и единственный выход для него — запросить политическое убежище в одной из социалистических стран». Если бы руководитель ЦРУ сохранял молчание, в приказе о проведении операции однозначно говорится, что делать дальше: «В таком случае его следовало убить».

Операция по похищению так и не сдвинулась с мертвой точки. Начальник резидентуры ЦРУ, вероятно, заподозрил, что за ним следят, и усилил свою охрану.

Другим американцам повезло меньше: в августе 1970 года в ходе совместной операции Хаддада и КГБ был похищен профессор Хани Корда, американский ученый. КГБ, возможно, ошибочно подозревал его в связях с ЦРУ. Профессора Корду тайно перевезли из Ливана на базу НФОП в Иордании, где он подвергался пыткам, но не признался в сотрудничестве с американской разведкой и в итоге был освобожден.

Через два месяца люди Хаддада похитили Аредиса Деруняна, американского журналиста армянского происхождения, которого также подозревали в сотрудничестве с ЦРУ. Согласно документам Митрохина, в квартире Деруняна в Бейруте были найдены два паспорта и множество документов, которые были отправлены на экспертизу в КГБ. В то время как Дерунян находился в заключении в лагере беженцев в Триполи, где его допрашивали, но ему удалось сбежать от похитителей и укрыться в посольстве США в Бейруте.

Американцы столкнулись с серьезным противником не только в лице Хаддада. КГБ также завербовал его соратника из НФОП, террориста Абу Ахмеда Юниса, в качестве оплачиваемого агента, дав ему псевдоним «Тарших».

В 1976 году Юнис возглавил операцию по убийству американского посла в Бейруте Фрэнсиса Э. Мелоя-младшего. Хотя эта операция не упоминается в документах Митрохина, трудно представить, чтобы она прошла без ведома КГБ. Вполне возможно, что убийство было заказано Советским Союзом.

КГБ был весьма доволен деятельностью Хаддада и его людей. «Похоже, стоит активно использовать «Националиста» (Хаддада) и его людей для проведения агрессивных операций, прямо направленных против Израиля», — отмечалось в сообщении высокопоставленного чиновника КГБ Андропову.

Вскоре после этого, 19 июля 1973 года Хаддад и Юнис в сотрудничестве с КГБ организовали нападение на офис Эль-Аль в афинском аэропорту. Они также продолжали свои многосторонние атаки в ряде отдельных случаев, включая взрывы израильских учреждений, подрыв американского нефтепровода и угон американского реактивного самолета, который был взорван после освобождения пассажиров.

«Верблюжьи ублюдки»

Через КГБ Хаддад установил тесные связи со Штази, разведслужбой Восточной Германии. Внешне немцы обращались с Хаддадом и его соратниками вежливо; однако внутренняя переписка Штази раскрывает их истинные расистские взгляды, проявлявшиеся в негативном отношении к палестинцам, которых они пренебрежительно называли «верблюжьими ублюдками».

Тем не менее, Штази предоставляла НФОП обучение и вооружение и помогала в подготовке к «Операции Насос», которая была тщательно спланирована Хаддадом и КГБ на протяжении нескольких месяцев.

Это была первая морская операция НФОП — смелый план, включавший стрельбу из гранатометов по израильскому танкеру, тайно перевозившему нефть из Ирана в Израиль через Красное море.

Для КГБ такая операция представляла огромную ценность: она наносила удар по важной израильской цели и в то же время раскрывала секретные нефтяные связи между Израилем и Ираном, правительство которого под руководством шаха в то время придерживалось прозападной политики. Все это могло быть достигнуто без оставления следов советского вмешательства — классический ход в «теневой войне».

Целью был нефтяной танкер «Коралловое море», плававший под флагом Либерии, следовавший из Ирана в Эйлат. 11 июня 1971 года двое высокопоставленных людей Хаддада отправились на скоростном катере от побережья южного Йемена к танкеру. Им КГБ присвоило поэтические кодовые имена «Чук» и «Гек» в честь популярных советских детских персонажей.

В Баб-эль-Мандебском проливе танкер был обнаружен, как и планировал КГБ. Рано утром террористы приблизились к танкеру и выпустили по нему несколько ракет, пять из которых попали в цель. Увидев пламя на палубе, они решили, что миссия выполнена, и быстро ушли с места происшествия, направляясь обратно в Йемен к Хаддаду. В заявлении, выпущенном НФОП после атаки, говорилось: «Ракеты попали в танкер в двух местах… нефть вспыхнула, и танкер тут же остановился, а затем начал тонуть».

Однако радость Хаддада от успеха операции была преждевременной и недолгой. Танкер действительно загорелся, но благодаря решительным и смелым действиям его капитана Маркуса Мускуса, экипажу удалось потушить пожар, спасти судно — и, возможно, свои жизни. 

Эта операция принесла Мускусу медаль «За выдающиеся заслуги» от израильского правительства, сделав его первым неизраильским гражданином (и единственным на данный момент), удостоенным этой награды.

Несмотря на то, что танкер не затонул, Хаддад получил значительную выгоду от международного внимания, привлеченного его смелой морской атакой. Это позволило ему требовать все больше оружия для серии запланированных атак против Израиля и других западных элементов на протяжении ближайших лет. Некоторые из этих атак были осуществлены, в то время как другие были предотвращены Моссадом, располагавшим источником информации внутри НФОП.

КГБ также помог одному из ключевых агентов Хаддада, Тайсиру Кубаа (кодовое имя «Ким»), установить связи с членами радикальных левых организаций в Западной Европе, включая «Красные бригады» в Италии и группу Баадер-Майнхоф в Западной Германии, для вербовки их в совместные операции. С помощью немецких террористов НФОП пыталась сбить самолет Эль-Аль в Найроби в январе 1976 года и в июне того же года, среди прочих атак, успешно захватила и перенаправила самолет Air France, на борту которого находились еврейские и израильские пассажиры, в Энтеббе. 

В обмен на поставки оружия от КГБ, Хаддад соглашался выполнять заказные убийства «предателей Родины», в основном перебежчиков из СССР, и неоднократно приезжал в Москву для координации этих операций.

Во второй половине 1970-х годов несколько групп людей Хаддада отправлялись в СССР для обучения в КГБ. Их тренировали в различных областях разведки и контрразведки, допросах, слежке, диверсионных методах, стрельбе из огнестрельного оружия и винтовок, и многом другом. Невозможно переоценить влияние этого обучения на количество пролитой крови, особенно среди израильтян.

Сотрудничество Хаддада с советскими спецслужбами продолжалось до начала 1978 года, когда он был отравлен в результате атаки, которую приписывают израильскому Моссаду. Когда врачи в Багдаде оказались бессильны помочь ему, Арафат обратился за помощью к КГБ. Советское разведывательное агентство госпитализировало Хаддада под вымышленным именем в больнице Восточного Берлина. Несмотря на усилия лучших врачей, привлеченных Штази, Хаддад умер в огромных мучениях 29 марта 1978 года. 

Расширение связей в ООП

Хотя КГБ потерял своего важнейшего палестинского агента, к тому времени агентство уже укрепило связи с другими палестинскими группировками. Документы Митрохина свидетельствуют о поддержке Наифа Хаватме (кодовое имя «Инженер»), лидера Демократического фронта освобождения Палестины (ДФОП). КГБ использовал газету ДФОП «Аль-Хуррия» для распространения своих сообщений и пропаганды.

Ахмед Джибриль (кодовое имя «Майоров»), руководитель Народного фронта освобождения Палестины – Генерального командования (НФОП-ГК), также получал поддержку как непосредственно из Москвы, так и через генерала ‘Али Дуба, командующего разведывательным управлением ВВС Сирии. Люди Джибриля помогали КГБ собирать разведданные в разных западных странах и странах третьего мира, куда советским агентам было сложно проникнуть.

Особые отношения также были установлены между КГБ и Западным сектором Фатха под руководством Халила аль-Вазира (Абу Джихада), который, среди прочего, отвечал за нападение на отель «Савой» в 1975 году и за резню на Прибрежной дороге в 1978 году. Хотя документы Митрохина охватывают период только до 1986 года, другие источники указывают, что связи КГБ с Абу Джихадом продолжались до его убийства Израилем в 1988 году.

В 1973 году КГБ пересмотрел свою позицию в отношении Ясира Арафата и его фракции ФАТХ, учитывая укрепление позиций палестинской организации на международной арене. Оперативное и разведывательное сотрудничество КГБ с ООП велось преимущественно через Салаха Халафа (Абу Ияда), который был ответственен за многочисленные террористические нападения на Израиль.

Абу Ияд, имевший кодовое имя «Кочубей» в КГБ, получал значительные поставки оружия, разведывательных данных, помощь и обучение для своих людей. Взамен ФАТХ предоставлял КГБ информацию о Египте, Саудовской Аравии и Алжире, фактически шпионя за арабскими странами в интересах КГБ.

Хотя Абу Ияд был высоко оценен КГБ, его подчиненные вызывали некоторые сложности. Инструкторы КГБ, тренирующие бойцов Фатха в Москве, столкнулись с проблемами и жаловались на «низкие стандарты, алкоголизм и сексуальные преступления» среди курсантов.

Из 194 бойцов ФАТХ, отправленных на обучение в СССР, 13 были исключены и отправлены обратно домой. Высокопоставленный чиновник академии КГБ отметил, что число отчисленных могло бы приблизиться к половине, если бы от них требовали соответствовать стандартам обычных курсантов. 

Проникновение в Мукатаа

Во второй половине 1970-х годов двумя ключевыми фигурами, работавшими на КГБ внутри ООП, были личности, которые и по сей день играют значительную роль в палестинской политике.

Согласно документам Митрохина, одним из агентов КГБ в ООП был член исполнительного комитета ООП и член политбюро Демократического фронта освобождения Палестины (ДФОП). Этим человеком оказался Ясир Абед Раббо, высокопоставленный чиновник Палестинской автономии, который на протяжении многих лет занимал ключевые руководящие позиции в ПА, был ведущим переговорщиком в диалоге с Израилем и одним из архитекторов Женевской инициативы.

Хотя Абед Раббо был уволен Махмудом Аббасом после его избрания, он остался старшим советником палестинского президента. Документы Митрохина в основном не раскрывают детали информации, предоставляемой агентами КГБ, а лишь утверждают факт их работы на КГБ. Интересно отметить, что в документах Абед Раббо обозначен как «информатор», что указывает на более низкий уровень важности для КГБ по сравнению с «агентом». Это предполагает, что его связь с КГБ велась без ведома организации, к которой он принадлежал.

Вторым, и возможно более важным агентом КГБ, стал человек, известный под кодовым именем «Кротов». В документах КГБ он описывается как «палестинец, родившийся в 1935 году, выдающийся политический и общественный деятель, проживающий в Сирии, член Центрального управления ООП».

По информации, предоставленной Первым каналом и исследованиям Изабеллы Гинор и Гидеона Ремеза, этот агент «Кротов» является никем иным, как Махмудом Аббасом, президентом Палестинской автономии.

Документы Митрохина, подтверждаемые данными, собранными израильскими спецслужбами, предоставляют дополнительные сведения об агенте «Кротове».

КГБ начал процесс вербовки Аббаса примерно в 1979 году, когда Аббас прибыл в Москву для учебы в Российском университете дружбы народов имени Лумумбы. В его досье КГБ указывается, что «до сих пор неясно, согласится ли субъект на сотрудничество». Университет имел цель помогать представителям стран третьего мира и Африки в получении высшего образования, одновременно укрепляя влияние СССР и коммунизма в развивающихся странах. Однако университет выполнял и другие функции. КГБ, фактически контролировавший кампус, использовал его для вербовки агентов. 

Аббас завершил обучение на юридическом факультете Дамасского университета и был принят в Москве для получения степени кандидата наук, что соответствует степени доктора социальных наук в западных университетах.

Президентом Российского университета дружбы народов в то время был Евгений Примаков, который имел тесные связи с КГБ. Позже он стал главой Первого главного управления КГБ, помог перевести эту службу под контроль правительства Российской Федерации, превратив её в Службу внешней разведки (СВР), а затем занимал посты министра иностранных дел России и премьер-министра.

Будучи ректором университета, Примаков назначил своего ведущего эксперта по Ближнему Востоку, профессора Владимира Ивановича Киселева, научным руководителем диссертации Аббаса. Диссертация Аббаса «Другая сторона: тайная связь между нацизмом и сионизмом» — содержала откровенную ложь, включая отрицание Холокоста и обвинения в том, что сионисты «помогали» Гитлеру. Она была завершена в мае 1982 года и издана в виде книги два года спустя.

К тому времени Аббас уже вернулся в Ливан и использовал архив ООП для распространения советской пропаганды, разработанной КГБ и Штази, в которой «западный империализм и сионизм» обвинялись в сотрудничестве с нацистами. Это было частью обширной пропагандистской кампании, проводимой КГБ в то время, направленной на создание связи между антисоветскими элементами и нацистами — символом абсолютного зла. 

Пропагандистские материалы, изъятые израильской военной разведкой в ходе рейда в архиве ООП в Бейруте, представляют собой дополнительные косвенные доказательства связей между Фатхом, Аббасом и советскими спецслужбами.

С течением времени связи между Аббасом и русскими усиливались. Во внутреннем отчете КГБ было отмечено, что Аббас достиг статуса «агента КГБ». По определению КГБ, агенты — это те, кто «систематически, последовательно и тайно выполняют разведывательные задания, сохраняя при этом секретную связь с официальным представителем ведомства». Согласно документам КГБ, Аббас имел статус шпиона КГБ в структуре ООП.

«Едиот Ахронот» не смогли получить комментарии от офиса Махмуда Аббаса и Ясира Абеда Раббо по этому поводу.

Однако бывший высокопоставленный чиновник Фатха, пожелавший остаться анонимным, утверждал, что Аббас не был агентом КГБ в том смысле, что действовал против интересов Фатха. Скорее, он был «уполномоченным контактом Фатха, назначенным Арафатом для координации поставок средств и оружия из Советского Союза палестинцам» — контакты, которые чиновник не отрицал. Чиновник добавил, что «Советский Союз и его разведывательные службы оказали значительную и реальную помощь палестинской борьбе за независимость».

Опубликовано на сайте Ynet

Больше материалов в телеграм канале Радио Хамсин >>